Томские трущобы

Нужно ли говорить, что фактически хозяином этих домов был единолично Кочеров. Он условился с жильцами, получал арендную плату и тратил ее, не давая никакого отчета жене. Угловой дом Кочеров сдал в аренду одному своему знакомому, про которого нельзя было во всяком случае сказать, что прошлое его безупречно. Ссыльный по положению, по национальности - грузин, человек, наживший изрядный капиталец содержанием "института без древних языков", человек этот, назовем его Александром Ивановичем Чебукидзе, сняв в аренду целый дом, намеревался открыть в нижнем этаже трактир, а вверху номера. Дело задерживалось пока неполучением разрешения от администрации. В одной из комнат верхнего этажа жила теперь Катя. Кочеров давно уже упрашивал ее бросить Орлиху и переехать на отдельную квартиру, но это его желание исполнилось лишь недавно. Катя, потеряв всякую надежду вновь увидеться со своим предметом - Сашкой-пройди светом, о котором не было ни слуху ни духу, махнула рукой и решила, что теперь ей оставаться у Орлихи незачем.

Итак, в описываемое нами утро, Иван Семенович с шиком подкатил к воротам дома.

- Ты подожди меня здесь, - сказал он извозчику, скрываясь в калитке.

Если о костюме и внешности Кочерова можно было сказать, что и то и другое блистало претензией на моду и эффект, то справедливости требует отметить и блестящий парадный вид запряжки. Начисто вымытая пролетка с двойными рессорами и откидным верхом, ярко начищенная сбруя с бубенчиками, новый суконный армяк кучерского покроя, надетый на извозчика, - все это говорило, что Иван Семенович намерен сегодня пустить пыль в глаза томской публике.

Быстро поднявшись по лестнице на верхний этаж, Кочеров прошел по коридору и постучал в одну из дверей. Этой вежливости научила его Катя.

- Войдите! - раздалось за дверью.

Держа шляпу в одной руке, другою приглаживая волосы, Кочеров вошел в комнату, бывшую для него земным эдемом, благодаря живущей в ней гурии. Комната эта была большая, светлая - в три окна. На обстановку ее было затрачено порядочно, но зато теперь она действительно производила впечатление красивого уголка, гнездышка, созданного для любви и наслаждений.

Изящный вкус женщины, умеющий создать наиболее соответственные рамки своей красоте, сказывался во всем.

Сама обитательница этого гнездышка стояла перед большим трюмо и расчесывала свои длинные золотистые волосы. Зеркало отражало ее стройную фигуру, роскошный бюст, ослепительный белизны, нескромно выступающий из под сорочки.

- Ты уже приехал, но ведь еще, кажется рано, - спросила она, не оборачиваясь к вошедшему.

- Уже 11 часов, пока приедем... Начало бегов в 12, - ответил Иван Семенович, впиваясь очарованным взглядом в дорогие ему черты лица, отражавшегося в зеркале.

- Ну, хорошо... Посиди, мой дорогой, я сейчас буду готова, равнодушно произнесла Катя, наклоняясь к зеркалу...

Когда Екатерина Михайловна в изящном летнем туалете и модной дорогой шляпе, красивым привычным жестом подбирая платье и обнаруживая стройные ножки, садилась в пролетку, то даже извозчик, угрюмый и с виду равнодушный человек, покосился на нее и как-то странно крякнул.

- Ну краля... эх! - подумал он.

25. НА ИППОДРОМЕ

Погода стояла самая прекрасная. На неделе прошел хороший дождь и запыленный, истомившийся от жары, город принял обновленный, бодрый вид. Пользуясь хорошей погодой и праздничным днем, многие горожане отправились кто на бега. Кто на пикник в лес...

Кочеров сидел важно развалившись, в экипаже и снисходительно посматривал на пешеходов, обгоняемых ими. Его спутница распустила кружевной зонтик и держала себя с непринужденной грацией бывшей этуали, видавшей на своем веку кое-что лучшее, чем томские улицы.

Когда они подъехали к ограде ипподрома, оркестр уже играл марш. Бега начались. Приказав извозчику ожидать их, Иван Семенович и его подруга пошли в беседку ипподрома. Билет был взят в ложу, захвачена была также афиша, с подробной программой бегов.

- Какая, однако масса народа! - заметила Катя, усаживаясь в ложе.

- Да, публики много. День сегодня хороший, - отозвался Иван Семенович, протирая стекла бинокля. Он бегло посмотрел программу и, передавая Кате ее, спросил: - На каких лошадей будем ставить?

- Ну, уж сегодня я буду играть самостоятельно! - подчеркнула она. Ты можешь ставить, на каких тебе угодно, а я буду играть отдельно.

- Но не все ли равно? - слабо спросил Иван Семенович

- Нет, не все равно: я хочу играть на свое счастье, понимаешь!

- Пусть будет по-твоему, - согласился Иван Семенович.

- Вот в следующий заезд я играю на Сокола Ильницкого. Можешь идти взять мне билет... Постой, я тебе дам сама денег, - и Катя вынула из кармана изящный кошелек, открыла его и подала Кочерову 25-рублевую бумажку.

- Стоит ли играть на Сокола, - заметил Иван Семенович. - Ведь публика преимущественно на него будет ставить! Мало на билет придется...

- Раз я хочу на Сокола, - тоном избалованного ребенка протянула Катя, - ступай же скорее, бери билет!