Тони Валентайн

— Ну давай, возбуждай дело федеральной юрисдикции, — агрессивно огрызнулся сын.

— Мог бы мне на сотовый позвонить.

— Хотел сделать сюрприз.

— Ненавижу сюрпризы.

— Даже если это я?

«Особенно если это ты», — чуть не выпалил Валентайн.

— Знай я, что ты так любишь Дойла, я бы тебя позвал. Но если мне не изменяет память, в прошлый раз, когда к нам заходил Шон, ты расквасил ему нос.

— Но я все равно хотел бы выразить соболезнования, — настаивал сын. — Слушай, а ты этот бекон будешь есть?

Валентайн взглянул на отвратительные полоски на своей тарелке. Во время последнего медосмотра врач услышал свист у него в горле и заключил, что сонная артерия закупоривается. Когда-нибудь ее нужно будет прочистить. Что, в общем-то, не страшно, вот только у двух процентов пациентов на операционном столе случается сердечный приступ, и они не выживают.

— Ты что, еще не наелся?

Джерри снова нахмурился. Валентайну никогда не удавалось заставить его признать что-либо, даже сегодняшний день недели.

— Наелся, — буркнул сын.

— Тогда зачем тебе мой бекон?

— Просто не выбрасывать же его.

— Ты по-прежнему посылаешь деньги голодающим детям Африки?

— Ну, папа, ради Бога…

Официантка бросила чек на столик, потом зло зыркнула на Валентайна. Она топталась за кассой, подслушивая. Наверняка догадалась, что они отец и сын, и нарисовала себе портрет Валентайна как чокнутого папаши, издевающегося над отпрыском.

Валентайн достал бумажник.

— Сотню разменяете? У меня меньше нет.

— Эй, Гарольд, — заорала официантка в кухню, — не разменяешь сотку, тут к нам Дональд Трамп[52] заглянул.

Круглоголовый мужчина высунулся из кухонных дверей, протянул: «Не-а» — и исчез.

Валентайн положил кредитку «Виза» поверх чека.

— Мы кредитки не принимаем, — сказала официантка.

Он подвинул счет к сыну.

— Расплатишься, ладно?

Джерри вытащил бумажник, который был сделан из змеиной кожи и очень подошел бы «Крокодилу Данди»[53]. Пошарил в нем и ответил:

— Нет.

— У тебя нет десяти долларов?

— Нет, — повторил Джерри.

— А где же твои деньги?

Встретившись взглядом с отцом, он сказал:

— Я потерял их, пап.

Джерри владел баром в Бруклине, а также активно подрабатывал букмекерством в задней комнате этого же бара. Он всегда носил с собой толстую пачку банкнот, свернутую трубочкой. «Лучше, чем член длиной двадцать пять сантиметров», — заявлял он отцу, который за всю жизнь спал всего с двумя женщинами.

— Сколько? — спросил Валентайн.

— Пятьдесят штук.

Официантка перестала делать вид, что не слушает, и ловила каждое слово. На ее значке было написано «Дотти».

— Дотти, вы не оставите нас одних?

Она не обратила внимания.

— Сынок, ты правда потерял пятьдесят штук?

Джерри пристыженно опустил глаза. Валентайн бросил сотню на чек.

— Я потом зайду за сдачей, — пояснил он.

Снег закрыл своим одеялом машины, и они пошли пешком на угол Джефферсона, где остановились у фонаря. Чуть поодаль прибой бился о безжизненный берег.

— Итак, — начал Валентайн, — рассказывай.

Джерри заговорил, глядя прямо перед собой.

— В прошлую субботу мне позвонил один тип, Рико Бланко — тебе лучше не знать, чем он зарабатывает на жизнь, — и пригласил меня в клуб «Шпанская мушка» в нижнем Манхэттене. Мы с Рико закорешились еще в старших классах, ну я и прикинул: почему бы и не пойти?

— Это случайно не тот клуб в Алфавитном городе[54], куда стекаются все наркоторговцы?

— Алфавитный город зачистили, — объяснил сын. — Квартиры-студии сдают по два штукаря за месяц, ванная в конце коридора. Ну, короче, встретились мы с Рико в «Мушке». Потом приперся этот картежник, Фрэнки Боунс. Он весь в шоколаде и при бабках. Я слышал, Фрэнки кто-то двигает, а по мне, он классный парень. Ну, ты понимаешь, о чем я?

— Посмотри на меня, — потребовал Валентайн.

Джерри повернулся и посмотрел отцу в глаза.

— Ближе к сути, черт побери. Я уже себе мозги отморозил.

— Так я и говорю, — парировал сын. — Сид включает телик. Потом мы смотрим футбол: Бостонский колледж против какого-то Мухосранска. Бостон побеждает, и Фрэнки начинает орать. Кажется, его выперли из Бостонского колледжа за наркоту. Так, по мелочи баловался. Марихуану по чуть-чуть толкал ребятам из своего студенческого братства. Только вот полиция пронюхала…

— Давай живее! — прорычал Валентайн.

— Ага. Ну, тут Фрэнки начинает ставить на Мухосранск…

— А ты — на Бостон.

— Ну разве мог я не поставить на них? Это ж как будто смотришь за дракой.

— И ты начал выигрывать, — констатировал Валентайн. — Дай угадаю. К перерыву ты поднялся до десяти штук.

Джерри помрачнел. Всю жизнь отец читал его мысли, зная в точности, где и как он облажался.

— До двадцати, — выдохнул он.

— Ты развел пьяного на двадцать штук? Стыдно.

— Пап, хорош, а?

Валентайн прикусил язык. Он пытался воспринимать все спокойно, чтобы Джерри мог закончить рассказ, но удавалось это с трудом. Валентайн любил мальчишку больше всего на свете, но это не мешало ему видеть, что за фрукт его сын.

— И что же случилось?