Тони Валентайн

— В твоих устах расточительство равно преступлению, — говорила она, улыбаясь и накладывая ему в чашку сахар.

— Вполне возможно, так оно и есть, — отвечал он.

Валентайн сидел за кухонным столом и потягивал обжигающий напиток: для него кофе, от которого не облезал язык, был не кофе. Пока он спал, звонил телефон, и он смотрел на мигающую на автоответчике лампочку. Вот еще одно из великих преимуществ отставки: можно не перезванивать, если на то нет желания. А в данную минуту никакого желания он не испытывал.

Он взглянул на часы. Ну и ну, скоро и ужинать пора. Однако со сна ему требовался не ужин, а хороший завтрак. Кафе на 19-м шоссе работало круглосуточно, и завтраки там готовили славные, но ему не хотелось в одиночку сидеть за стойкой: жалкое зрелище.

На заднем крыльце материализовалась Мейбл. Он отпер дверь. На этот раз брючки на ней были канареечно-желтые, а блузка вся в ярких цветах — явно из старого каталога «Сирса»[8]. Из-за жары она переодевалась по нескольку раз в день, и каждый наряд был ярче предыдущего.

— Я собираюсь за продуктами. Наверное, и тебе надо что-нибудь прихватить.

Она открыла холодильник и придирчиво оглядела пустые полки.

— Как насчет итальянского хлеба к лазанье? В «Пабликсе» отличная пекарня.

Местный супермаркет, пытаясь вытеснить с рынка мелкие булочные, начал торговать свежевыпеченным хлебом и рогаликами. На вкус они были почти как настоящие, и он согласился:

— Хорошая идея. Хочешь выпить чего-нибудь горяченького?

— Чаю, если у тебя есть чай.

Он поставил чайник, потом достал из бумажника десятку и сунул Мейбл в нагрудный карман.

— Это за что?

— На бензин. Как прошел день?

— Смотрела игру «Девил Рейз». Это так волнующе!

Тот факт, что новая бейсбольная команда из Тампа-Бэй была способна еще и побеждать, служил для местных жителей источником постоянного и приятного изумления. После каждой победы подвигам бейсболистов посвящались первые полосы обеих газет, и имена героев не сходили с уст. Валентайн находил такое отношение весьма странным: сам-то он рос под знаменами «Янки», а от тех ничего, кроме побед, и не ждали.

— А еще я работала над новым объявлением, — добавила она. — Хочешь взглянуть?

— С превеликим удовольствием, — ответил он.

Она достала листочек, на котором, помимо текста, были отпечатаны рамка, обозначающая поля, и веселенькая виньетка — гордый плод усилий персонального компьютера.

Старый? Усталый? Всеми забытый? Грустно на пенсии? Хочешь поквитаться с детьми? А также со всеми этими мерзкими кредитными компаниями? Тогда спеши записаться в школу банкротства Бабули Мейбл! Ты тоже можешь жить как миллионер! Запомни: лучшая месть — умереть банкротом!

— Это объявление, оно какое-то не такое… — сказал он, возвращая листок.

— Тебе не понравилось?

— Я что-то не уловил юмора. Оно…

— Говори, я не рассыплюсь.

— Ну, не знаю. Какое-то оно уж слишком…

— А шутки они все «слишком». — Но она уже приняла решение: это объявление придется пока отложить. — Ну что ж, с гонораром пролечу, но мне теперь по страховке положено на двести долларов в месяц больше, так что как-нибудь сведу концы с концами.

— Раз так, отправь объявление, — предложил Валентайн.

— Ладно, а ты чем после обеда занимался?

— Поверишь ли, все пересматривал ту пленку.

— Что, никак не разберешься?

Чайник засвистел. Валентайн налил соседке чаю, положил в чашку пол чайной ложки меда.

— На данный момент у меня две теории, — ответил он, снова усаживаясь за стол. — Согласно первой, этот парень способен читать язык тела дилера и потому угадывает значение ее второй, невскрытой карты. В таких случаях у игрока действительно бывает высокий процент выигрышей.

— На самом деле? — удивилась Мейбл и отхлебнула чаю. — А как она это делает — высовывает язык, что ли, каждый раз, когда у нее назревает блэкджек?

— Нет, все гораздо тоньше.

— То есть?

— Видишь ли, дилеры делятся на два типа: те, которые подсознательно желают клиенту выигрыша, и те, кто желает, чтобы он проиграл. Если игрок способен определить, к какому типу принадлежит данный дилер, он получает преимущество.

— Что-то я не понимаю. Почему одни дилеры хотят, чтобы клиент выиграл, а другие — нет? И вообще, какое дилеру до этого дело?

— Дело в чаевых, — пояснил он. — Те, кто подсознательно желает клиенту выиграть, надеются на хорошие чаевые. Те же, кто подсознательно хочет, чтобы клиент проиграл, — либо достаточно обеспеченные особы, либо попросту стервы. Им нравится, когда люди проигрывают.

— И этим самым языком тела дилер выдает, что у него на уме?

Валентайн отпил кофе и кивнул:

— Вот именно. Умение читать такие непроизвольные сигналы свойственно хорошим игрокам в покер. У тех, кто предпочитает блэкджек, я таких способностей не встречал, но все в этой жизни бывает.

— Значит, он просто хороший игрок?

— Чертовски хороший.

— А что за вторая теория?