Тонька – Левенгук

— А я терпеть не могу. Так вот грибам одна «каша» нравится, а бактериям и коккам — другая. Есть правда такие обжоры, что везде пристроятся поесть на дармовщинку. Но таким я сюрприз приготовила — антибиотик против них в питательную среду добавила. Они от него ножки вытянут, а грибы этим антибиотиком закусят и не поперхнутся.

— А ты можешь для микробов специальную «кашу»… питательную пищу сделать?

— Питательную среду, — поправила его Елизавета. — Еще чего! Мне своей работы, что ли мало?!

— Лиза, — вмешался в разговор Короткевич. — Вы подругу свою попросите. Пусть Антону несколько чашек с мясо- пептонным агаром *даст. Она же там что- то с «кишечной палочкой» делает.

— Маньку попросить? Не даст!

— А Вы скажите, что для меня. Я же ей наш сусло- агар* для каких- то экспериментов давал. А долг платежом красен.

— Для кого- то «красен», а для нее, может, и «зелен», — ответила Курочкина, а, помолчав, прибавила. — Попрошу, только не сегодня.

В пятницу Елизавета обещание свое выполнила и принесла Тоньке три чашки Петри со «студнем», который по цвету почти не отличался от того, на котором росли грибы.

— На, фанат бактерий! И чем тебе грибы не угодили? Они же красивее! И разные такие! Одни в суп идут, другие лекарства делают. Среди них даже хищники есть!

— Ну да, — недоверчиво протянул Тонька.

— Представь. И на крупного зверя охотятся. Гораздо большего, чем они.

— Как змеи?!

— Ну, рот до ушей они растянуть не могут, но плетут из гиф* сети и там запутываются круглые черви, нематоды*. Тогда гриб их парализует токсинами…

— Ядом?

— Вроде этого. Обездвиживает и прорастает внутрь. У червей оболочка — «кожа» — плотная, но гриб в ней дырки делает. А среди нематод этих есть очень опасные для человека. Они у него в животе размножаются, присасываются к стенкам кишечника и питаются кровью. У людей от этого развивается малокровие. Такая болезнь называется «бледная немочь». Ею раньше часто болели шахтеры, которые дышали пыльным воздухом. А нематоды живут в земле.

Тонька Лизину лекцию прослушал с вниманием и интересом, но от своей главной задачи не отвлекся и принялся расставлять в комнате ловушки на микробов.

На следующей неделе в среду Антон появился в лаборатории вместе с Леопольдом Яновичем и стал с нетерпением ждать, когда явится Елизавета и откроет термостат.

Лиза явилась с опозданием, а потом вышла в коридор и целую вечность, как показалось Тоньке, разговаривала по мобильнику.

— Лиз, пожалуйста, ну давай посмотрим, что у меня выросло, — упрашивал ее Антон.

— Назойливость твоя выросла! Вот что! На, собирай свой урожай! — наконец сказала Елизавета, протягивая ему теплые чашки.

Тонька, задержав дыхание, стал смотреть через прозрачную крышку. На студне там и тут виднелись какие- то полупрозрачные бесцветные и желтоватые капельки. А на одной! На одной чашке виднелась красная точечка, кружочек маленький. Как капелька крови.

— Лиза, это что такое?

— Откуда я знаю? Палка какая- то или кокк. Надо под микроскопом посмотреть.

— Давай посмотрим.

— Сейчас не могу. Может быть завтра. Только учти, колония такая маленькая, что вся на петле останется.

— На петле?!

— Ну, грибы мы снимали с агара проволочным крючком, у них колонии плотные. А здесь видишь слизь какая- то. Она проволочной петелькой снимается. Между прочим, раньше Кохи* всякие и Мечниковы* имели «петли» из платины, самого драгоценного металла. А мы теперь — из нихрома. Такие проволочки тоже быстро и раскаляются, и остывают. Но сережки из них не сделаешь.

Тонька подождал, когда у Леопольда Яновича появится свободная минута, и показал ему маленькую красную точку.

— Ну, — сказал Короткевич, рассматривая маленькую колонию на чашке. — Думаю, что это Bacterium prodigiosum. Чем же она тебе понравилась больше других? Цветом?

Тонька кивнул.

— Если это та бактерия, которую я упомянул, то она еще называется «чудесной палочкой». А во времена инквизиции, когда такие колонии разрастались и покрывали красным, как кровь, налетом хлебцы, которыми причащались католики, то их называли «чудесной кровью». «Кровь» эту под микроскоп ведь никто не рассматривал и не догадывался, что это обыкновенный хромогенный (окрашенный) микроорганизм. Об инквизиции слыхал?

Тонька молча опустил глаза.

— Ну, когда ведьм на костре сжигают! — вмешалась Елизавета. — «Принц и нищий» смотрел?

— Которые чулки снимали и буря началась? Этих ведьм?

— Вот- вот, — улыбнулся Леопольд Янович. — Спасибо Лиза. У тебя прямо призвание с детьми объясняться. Талант, можно сказать.

— Какое призвание! Мне же просто деваться некуда! Дома Маруська- злыдня со своими подружками. Здесь — этот «Левенгук»!

— Так это же хорошо. Появятся свои дети, а у тебя уже будет некий педагогический опыт.

Курочкина только хмыкнула насмешливо. А Леопольд Янович принялся рассказывать Антону, что, если облатки в церкви или хлеб у кого- то из прихожан покрывается «чудесной кровью», то действительно искали «пособников дьявола» и невинных людей сжигали на кострах.