Тонька – Левенгук

— Средневековье в Европе — страшное время. Ведьмами могли признать и казнить даже семилетних девочек. Ты помнишь, мы говорили о Галилео Галилее, который самостоятельно изготовил микроскоп и разглядывал в него насекомых. Так вот, главным в его жизни было не это. Галилей открыл гелиоцентрический закон. Доказал, что Земля движется вокруг Солнца. Это было страшным оскорблением церкви того времени. Ведь, согласно Святому Писанию, все было наоборот. И Галилео заточили в темницу. Чтобы не погибнуть на костре, ему пришлось на коленях произносить отречение от своего открытия перед судом. А его внук, монах, сжег все рукописи гениального деда. Но вот с учениками Галилею повезло. Они остались ему верны. Кстати, среди них был Торичелли, который изобрел барометр.

А колонию твою, Антон, мы сохраним. Перенесем на агаровую среду в пробирке. Я тебе помогу.

Тонькина «чудесная палочка» была перенесена в пробирку и через сутки поверхность агаровой среды покрылась ярко- красным налетом. А мальчик не пришел. И на следующий день его не было. И так до конца недели.

Леопольд Янович, неожиданно для себя, почувствовал, что некоторое неудобство, которое он испытывал от присутствия странного мальчика, сменилось у него беспокойством по поводу его исчезновения.

Курочкина, тяжело вздыхая, опять искала себе сопровождение, когда спускалась в сумрачный подвал.

И только Иван Климович был абсолютно спокоен.

— Послушайте, Иван Климович, — не выдержав, обратился к коллеге Короткевич. — Вы, я помню, что- то там выясняли у охранников об Антоне. Может потрУдитесь, расспрОсите их опять. С кем- то же он приходил.

— И зачем Вам эта морока? Ну, надоело, парню. Сидит сейчас за компьютером, играет в стрелялки.

— Нет- нет. Вы же сами говорили: «удивительный случай», «очень памятливый и внимательный». Не мог он просто так исчезнуть. Он же свою prodigiosum хотел в микроскоп посмотреть. И еще я обещал рассказать ему о том, как Кох научился получать чистые культуры микробов на студне из желатины. И как агаровый студень из водорослей применяется кондитерами. Нет, не просто так он не приходит.

Лиза! Может он с Вами чем- нибудь делился?

— Делился! «Коровками»*.

— Но Вы же что- то говорили об «академических каникулах». Значит, был с ним разговор о каких- то семейных обстоятельствах.

— Да не было никакого разговора! Он тот еще шифровальщик! Ну, с ногой у него что- то было. В больнице недавно лечился. Вы же сами видели, как он прихрамывает, особенно если по лестнице спускается. Но, отчего это с ним, Тонька не рассказывал. Еще говорил, иногда, что спешит, потому что бабушка его ждет. И все.

Вечером, переключая телевизионные каналы, Леопольд Янович натолкнулся на передачу о детях, которых предлагали усыновить, и вдруг подумал, как хорошо, если бы у них с Лелей был внук. Вот почему- то не о сыне подумал, а о внуке. Может, потому что о детях он запретил себе думать сразу же после того, как Лелька в двадцать лет попала в аварию. Хотя, конечно, внуки без детей не появляются….

А на следующее утро в институте у дверей их комнаты Леопольда Яновича ожидала высокая приятно полная женщина того неопределенного возраста, который принято называть «средним», в синем рабочем халате.

— Доброе утро! Вы Леопольд Янович, наверное, да? А я бабушка Антона. Мальчик тут к Вам приходил.

— Здравствуйте- здравствуйте, — засуетился Короткевич, открывая дверь. — Проходите, прошу Вас!

— Меня Натальей зовут, Натальей Федоровной. Я здесь уборщицей работаю. В отделе кадров прибираюсь, в бухгалтерии и еще на пятом этаже у меня коридор. Я к вам пришла, потому что Антон заболел и все просит, скажи да скажи, чтоб Вы какую- то там палочку его сохранили. Ну, вот я Вас и беспокою.

— А- а, сохраним «его палочку», конечно. А что с Антоном?

— Простыл. В доме, где мы угол снимаем, топят плохо. Батареи просто ледяные!

— Вы что же, откуда- то приехали? Антон о себе ничего не рассказывает. Уж и не знаю почему.

— Ну да, «мы не местные», но российские, — засмеялась женщина. — Из Воронежской области.

Она совсем не походила на бабушку. У нее был свежее лицо с румянцем на щеках и живые очень блестящие серые глаза. Если бы не милая открытая улыбка, то казалось бы, что они увлажнены слезой.

Леопольд Янович усадил Наталью Федоровну за свой стол и предложил чаю.

— А знаете, я не откажусь, — ответила она. — Я ведь здесь с шести утра. Наработалась.

— И Антон приходил с Вами так рано?

— Приходил. Он без меня никуда. Там же в квартире три семьи. С Украины мать с двумя дочками, а в нашей комнате девушка из Киргизии. Все женщины, как видите. Он смущается.

— А почему Антон с Вами, а не с родителями.

— Он здесь почти четыре месяца в больнице лежал. Хорошая больница. Прямо у парка Сокольники. Для детей с заболеваниями ног, рук. Со спиной тоже.

— У Антона что же, врожденное заболевание?!