Тонкая грань (СИ)

Дальнейшие события полетели с такой скоростью, что Изуру не успевал за ними уследить. Все будто повторялось. Снова он утратил живость, а бушующий яркими красками мир пролетал мимо него. Только на этот раз все было еще хуже, потому что тогда Йоко была недосягаема, пребывая где-то в Уэко Мундо, а сейчас находилась буквально в двух шагах. Но пропасть между ними, старательно расширившаяся арестом и изолированием заключенной, была непреодолима. И от этого было еще больнее.

Несколько раз Изуру видел Рангику. Не такую хрупкую и надломленную, как это было после ухода Айзена, — к этому он был готов. Но бессмысленный взгляд в пространство, общая рассеянность и полнейшая апатия самой известной оторвы Готэй 13 были похлеще удара под дых. Изуру совершенно не знал, как ему общаться и вообще о чем говорить с такой Рангику. Пустой взгляд лейтенанта Десятого Отряда пугал до чертиков, а в глубине души поднималось чувство, что, наверное, для окружающих точно так же выглядит он сам, хоть и не видит каких-либо отклонений, глядя в зеркало.

Кошмар продолжился, когда на собрании лейтенантов, излагая краткую сводку происходящего в городе, Сасакибе Чоуджиро сказал, что подозрения Йоко в отношении её пособничества Айзену укрепились, и в связи с этим её переводят в особую камеру научного отдела. И опять же до выяснения чертовых обстоятельств. Никаких подробностей никто не давал. Настроение упало ниже плинтуса и, судя по реакции некоторых, в частности Ренджи, не у него одного.

Что, черт возьми, происходит в Обществе душ?!

Новым ударом стал суд над капитаном Ичимару и его итог. Слушая ровный голос лейтенанта Сасакибе, словно тот говорил о ничего не значащих вещах, Кира отказывался верить собственным ушам. Казнить?! Как так? Как Совет сорока шести мог вынести такой вердикт?! Как они вообще посмели даже задуматься о том, чтобы приговорить к казни его капитана?! И это после того, как они с Йоко были единственными, кто смог дать отпор Айзену?!

Волна бессильной ярости и негодования прокатилась по телу, заставив стиснуть зубы и сжать кулаки так, что на пол закапала кровь из-за рассеченной ногтями кожи ладоней. Оглядевшись по сторонам и увидев, что, в отличие от него, другие лейтенанты восприняли эту новость относительно спокойно, Изуру внезапно понял, что ему тошно находиться в обществе всех этих людей.

Пронеслась даже мысль, что неплохо было бы схватить лейтенанта Сасакибе и хорошенько приложить его лицом о ближайший косяк, крича при этом, что кое-кто вообще не принимал участия в битве в мире живых, чтобы иметь тут право голоса. Но, разумеется, он не стал этого делать, просто первым покинув ставшие вдруг ненавистными казармы Первого Отряда и искренне надеясь, что не вернется сюда вообще никогда.

Из всех шинигами Мацумото была единственной, к кому он мог прийти и от кого мог не скрывать истинные мысли просто потому, что они совпадали с её собственными. Рангику выглядела такой осунувшейся, бледной и больной, что Изуру всерьез обеспокоился её состоянием. Но она постепенно пришла в норму, пока они сидели за столом в её квартире в полном молчании, лишь изредка перебрасываясь взглядами и сразу же разводя их в стороны. В словах не было смысла. Постепенно из глаз Мацумото исчезли обреченность и безысходность, сменившись твердой решимостью. Наверное, то же самое происходило и с ним, Изуру, и они оба, сами того не заметив, невольно стали отражениями друг друга. Сблизившая их потеря сделала их соратниками, связь которых была куда сильнее, чем все эти пустые и бессмысленные клятвы верности интересам общего дела. Когда он уходил, он заметил, как на Мацумото вновь накатывает хандра и опустошенность. Одиночество, неведенье и бессилие медленно убивали лейтенанта Десятого Отряда. И с того момента Изуру проводил рядом с ней почти все свободное время и одновременно был ей благодарен за это молчаливое согласие, за поддержку, в которой сам он нуждался ничуть не меньше и которую ему могла дать только она.

Реальность оказалась на редкость жестокой, и, вопреки желанию Киры, внеочередные собрания лейтенантов случались все чаще. И ему было до тошноты противно стоять там, напротив Омаэды и в шаговой близости от лейтенанта Сасакибе и выслушивать все новые и новые новости о Йоко и своем капитане. Постепенно, к своему ужасу, Изуру начал осознавать, что понимает и даже в какой-то мере разделяет желание Айзена стереть все это к чертям с лица земли.