"Тонкая линия. Осколки судеб".

Действительно, что такого? Если не считать, что он разговаривает с сумасшедшим убийцей, чье поведение совершенно непредсказуемо, а мотивы не ясны! Ив хочет вытянуть из него информацию, залезть к нему в душу и перерыть там всё – и эта перспектива пугала Кира. В то же время, Ив притягивал его к себе, словно магнит – и Кир ловил себя на мысли, что он сам не меньше хочет залезть в душу Ива и перевернуть там все верх дном. Разве не поэтому Кир решил перейти на сторону Ива?..

С трудом, но все же Кир выдавил из себя признание:

- Мне не дали умереть. Я пытался… но не вышло.

- И все?

Кир неопределенно покачал головой и снова отхлебнул из бутылки.

- Нет, что-то еще поддерживало тебя, заставляло бороться.

- Отъебись уже, - правда, сказал это мужчина уже без прежней злости.

- Может, раз ты не желаешь рассказывать, историю поведаю я? О том, каково мне было в спецшколе? – Ив жестом попросил передать ему бутылку. – Нас с сестрой забрали туда из детдома. Нас всех посадили в автобус, не сообщив, куда везут. Мы думали, что нас, наверное, перевозят в другой детдом, а привезли в спецшколу. Сразу же нас с сестрой разделили. Владлен Панов решил, что так он сможет манипулировать мной. И он оказался прав.

- Он угрожал твоей сестре?

- Угрозы – это слишком просто, не в духе Панова. Нет, он не угрожал Насте, по крайней мере в привычном смысле этого слова. Он шантажировал меня моей привязанностью к нему, используя свой дар гипнотизера.

- Но ты не поддаешься гипнозу. В школе про этот твой редкий дар ходили разные истории!

- Я не поддаюсь. Но вот Наста… - Ив достал крепкую сигарету, прикурил, и закончил: - Она была как глина в его руках. Панов мог внушить ей любую мысль, любое чувство, мог заставить ее забыть о моем существовании. Я мог бы умереть, покончить с собой – смерть меня не пугала, лишь бы сорвать планы старого пердуна… Однако пока существовала Наста, мне было чем дорожить, было что терять. Этот сукин сын знал, как на меня надавить.

Ив говорил ровным, беспристрастным тоном, как будто рассказывал о чем-то совсем незначительном. Впрочем, его собеседник мог и так представить, какие чувства мог испытывать ребенок, лишившиеся прежней жизни и оказавшийся в руках хладнокровного мучителя.

Кир наклонился к нему, взял у Ива сигарету и молча затянулся.

- Когда человек оказывается в месте, подобном той спецшколе, у него есть два пути: умереть или найти причину жить. Найти некий якорь, чтобы тот удерживал его от перспективы свихнуться окончательно. Ему нужно найти смысл и высшую цель своего существования. Иначе не выжить. Это не мое открытие, это банальная психология, - Ив прижал горлышко к губам и влил в себя алкоголь. – И я в этом плане ничем не отличаюсь от всех прочих людей. Мне нужен был якорь и сестра стала этим якорем. Мысли о ней давали мне силы пережить годы в той школе. Я мечтал о том, что когда-нибудь сбегу и спасу ее…

Сердце Кира непроизвольно сжалось: как же он понимал Ива!

- Но когда ты пришел за ней, то обнаружил, что она не хочет, чтобы её спасли, не так ли? – поинтересовался он.

Зеленоглазый мужчина утвердительно кивнул.

Минуту, может быть две, они хранили обоюдное молчание, куря одну сигарету на двоих и поглощая виски.

Наконец, Кир решился заговорить:

- Ты хотел знать, когда я впервые увидел Насту. Это случилось в спецшколе. Она появилась там всего раз, ей тогда предлагали место куратора. Она приходила посмотреть на мою тренировку.

- Дай угадаю: ты увидел что-то такое в ее глазах, что заставило тебя вспомнить о том, что в мире существует не только боль?

Кир несколько раз моргнул, соображая, насмехается тот или говорит серьезно.

- Ты заглянул в ее глаза и увидел там иллюзию свободу, иллюзию счастья, иллюзию любви, не так ли? – Ив поднялся со стула, приблизился к нему и присел на край стола, так, чтобы оказаться максимально близко к Киру и при этом смотреть него сверху вниз. – Если все так, то ты, друг мой, поверил в ту же иллюзию, что и я. Ты возомнил, что именно ОНА – олицетворение той СВОБОДЫ в которой ты нуждаешься. Я так думал. И только много позже я наконец понял, как сильно ошибался: Наста не только НЕ олицетворение свободы, она сама по себе не стремится к свободе. И никогда не стремилась. Все надежды, которые связывали меня с ней, оказались проекцией моего разума – бесплотной иллюзией, проще говоря.

Его изумрудные глаза гипнотизировали Кира, вызывая оцепенение во всем теле.

- К чему ты ведешь? – через силу спросил он Ива.

- К тому, что тебе нужно избавиться от иллюзий, засевших в твоей голове.

Настала очередь Кира напустить на себя многозначительный вид:

- Уже избавился.

Казалось, Ив немного удивился. Слегка наморщив лоб, он окинул Кира внимательным взглядом, как бы оценивая, насколько он искренен. Через секунду, зеленоглазый мужчина наклонился вперед и прижался своими губами к его губам. Это было легкое, едва ощутимое касание – скорее проверка, чем приглашение к настоящему поцелую. Это касание отрезвило Кира, он резко подался назад, снова чувствуя прилив гнева.