Тонкая нить судьбы

В четыре часа утра вся разведгруппа и Угловатый, нелепо выглядевший в маскировочном халате, выступила на операцию. Они шли уже часа три. Было еще темно. Решили сделать привал для кратковременного отдыха. Пушистый снег падал на землю, уже давно окутанную белым покрывалом. Тишина выдавала любое движение на земле. Тринадцать человек расположились в небольшом овраге, что рядом с замершей рекой. Угловатый, не привыкший к большим марш-броскам, с трудом дышал, растянувшись на земле.

– Товарищ младший политрук, товарищ младший политрук – услышал он шепот одного из разведчиков.

– Что? Что такое? – испуганно спросил Степан бойца.

– Вы бы не лежали на снегу. Распарены, простудитесь, начнете кашлять, чихать, немец услышит – заботливо ответил солдат.

Угловатый зло усмехнулся и встал.

Ухтомский умело расставил вокруг вынужденного лагеря охрану, распорядился распределить между бойцами сухой паек в качестве завтрака. Огонь разводить не стали, боясь быть обнаруженными. Завтрак запили чистым снегом, поддержав его во рту. Никто не обращал внимания на Угловатого. Однако, когда тот встал и решил пройтись, тут же был остановлен одним из разведчиков.

– Товарищ младший политрук, не надо никуда идти. Тишину нарушаете скрипом от своих ног. Если по нужде, так здесь, за этот кустик, пожалуйста.

Степан был взбешен и напуган одновременно. Он хотел было крикнуть:

– Да как ты смеешь со мной так разговаривать!

Да, побоялся, слишком суровы были разведчики. И еще заметил Угловатый, что авторитет Ухтомского в отряде был абсолютным.

Добравшись до места, отряд сделал второй привал. Укрепрайон был как на ладони. За лесом начиналось поле, на противоположной стороне которого виднелись бетонные заграждения, немецкие танки и прочая бронетехника. В бинокль можно было разглядеть солдат, снующих около техники.

– Отлично все просматривается. Онищенко бери своих и дуй туда – Ухтомский махнул в сторону поля. – Действуешь, как договорились.

Действия всех солдат были согласованы, тихи и спокойны. Угловатый трусливо посматривал на видневшиеся танки. Он первый раз делал вылазку в стан врага и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, Степан понимал, что для того, чтобы иметь влияние в полку, которое он никак не мог приобрести, ему необходимо было поучаствовать в какой-нибудь операции. За те две недели, что Угловатый находился на фронте, он так и не смог найти общего языка ни с офицерским, ни с солдатским составом. Ошибочно полагая, что одна только должность политрука, пусть и младшего, обеспечит ему почет и уважение среди бойцов, Угловатый вел себя с ними грубо и высокомерно. В результате кроме нового командира, Харитона Евлампиевича, никто к нему не относился положительно. С другой стороны, младший политрук прекрасно знал, что он не обладает ни умением, ни знаниями, ни должной физической подготовкой для таких операций. А потому он боялся, боялся погибнуть.

Рассеялся предрассветный сумрак. Холодное зимнее солнце готово было начинать свою ежедневную работу. В лесу стояла тишина. Разведчики, одетые в белые маскировочные костюмы, слились со снегом. Они ждали любых известий от группы Онищенко. Алексей внимательно следил за объектом в бинокль. Там, за полем, было более-менее спокойно. Немцы лениво ходили взад – вперед. Из серого здания вышел офицер, несколько солдат вытянулись перед ним в струнку. Он, махнув им рукой, промчался к одиноко стоящей в сторонке будке. И опять стало тихо.

Угловатый лежал на снегу в метрах десяти от Ухтомского и лихорадочно сжимал в руках пистолет. Мозг сверлила одна мысль:

«Скоро, скоро, время приближается…»

От этой мысли ему стало жарко. Степан стянул с себя маскировочный халат, начал расстегивать бушлат, но тут Ухтомский тихо, но отчетливо приказал:

– Товарищ младший политрук, надеть халат, лечь на землю и не шевелиться.!

И чуть тише добавил:

– Лихой пули хотите?!

Угловатого затрясло то ли от страха, который он вдруг ощутил, то ли от ненависти, ставшей его вечным спутником. Он быстро натянул маскировку и лег ничком на землю.

– Черт побери! Глухов ко мне – раздался жесткий приказ Ухтомского.

Тут же к нему подполз средних лет мужчина и внимательно посмотрел на командира.

– Иван, на, посмотри в бинокль. Что видишь? – спросил Алексей, передавая бинокль Глухову.

– Кажись, товарищ командир, Онищенко того, офицера спер из будки. Вон, тащит его на себе. – махнув в сторону поля, пробасил Глухов. – Товарищ командир, а немцы того, узрели пропажу. Вон, как забегали…

– Правильно, Глухов. Ты свою задачу знаешь? – Ухтомский посмотрел на своего подчиненного.

– Так точно, товарищ командир. Разрешите выполнять?

Глухов отполз, но через минуту раздался его низкий с хрипотцой голос:

– Федор, Петро, Колька, за мной.

И группа из четырех человек поползла в сторону поля.