Тонкая темная линия

- Меня никто не натравливал. Я вышел на Ренара, потому что так подсказала мне логика. Если будем продолжать в том же духе, то сможешь привязать к убийству меня, а я тебя - к изнасилованиям.

- Но ведь не я пытаюсь скрыть улики, - парировала Анни.

- Ты же не знаешь наверняка, что это делает Стоукс. Может быть, он просто хочет от тебя отвязаться.

- Нет, я права, а ты не хочешь меня слушать, потому что в таком случае будешь выглядеть идиотом. Я считаю, что есть все основания подозревать Стоукса.

- Он полицейский.

- Ты тоже! - выкрикнула Анни. - Это не удержало тебя, когда ты нарушил закон.

Ее слова упали словно тяжелый камень. Анни почувствовала себя виноватой. Ей не в чем было себя винить, и все-таки ей стало не по себе.

- Прости, пожалуйста, - прошептала она. - Я вела себя как стерва.

- Нет. Это правда.

Он подошел к окну и уставился в пустоту.

- Я просто подумала, что никакими версиями не надо пренебрегать, продолжала Анни. - Под таким углом дело еще никто не рассматривал.

Ник вынужден был признать, что под этим углом он и не хотел его рассматривать. И причину этого Анни подметила верно. Убийство Памелы Бишон расследовал он. Если Фуркейд работал бок о бок с убийцей и ничего не заметил, тогда что он вообще за полицейский? Ник постарался посмотреть на все так, как если бы он вообще не был знаком ни с делом, ни со Стоуксом.

- Нет, не годится, - наконец высказался он. - Стоукс прожил здесь около пяти лет, и вдруг ни с того ни с сего начал потрошить женщин и превратился в серийного насильника? Не-а. Так не бывает, - Фуркейд повернулся и медленно подошел к Анни. - Какие еще улики были собраны по изнасилованиям?

- Ни крови, ни спермы, ни частиц кожи. Ничего из того, что оставляют насильники. - И тут Анни вспомнила: - После изнасилования Нолан я видела, как Стоукс пинцетом подбирал лобковый волос в ее ванной.

- Проверь это. А пока продиктуй мне номера дел по изнасилованиям. Я позвоню в Шривпорт и назовусь Квинлэном. Посмотрим, что они мне скажут.

Анни кивнула.

- Спасибо, - она не отводила от него глаз. - Прости меня...

- Не стоит извиняться, Туанетта. - На этот раз слова прозвучали уже как приказ. - Это напрасная трата сил. Ты сказала то, что думала. Посмотрим, куда это нас приведет, но я не хочу, чтобы ты отвлекалась. Дела об изнасилованиях тебя не касаются. Твое дело - расследование убийства Памелы Бишон. Ренар - подозреваемый номер один. Об этом нам сказала сама Памела Бишон. Если не хочешь слушать меня, послушай ее.

Тут Ник был прав, и ей оставалось только подчиниться.

- И почему я не стала официанткой? - с тяжелым вздохом произнесла Анни.

- Если бы ты не стала полицейским, ты бы не смогла лихачить за рулем, негромко ответил Ник.

Шутка прозвучала неожиданно и очень кстати. Анни посмотрела на его покрытое синяками лицо, на глаза, столько повидавшие. Логика подсказывала ей держаться от него подальше, но соблазн почувствовать что-то другое, кроме неуверенности и недовольства собой, был слишком велик. Ник обладал властью на время изгонять эти чувства, он мог заставить Анни не ощущать ничего, кроме страсти и яростного желания. Короткая интерлюдия забвения и одержимости.

Одержимость не казалась столь привлекательной, если учитывать, куда она привела Фуркейда. Но чего же все-таки боялась Анни - одержимости, Фуркейда или самой себя?

Она буквально заставила себя подойти к доске с фотографиями с места преступления и посмотреть на то, что осталось от Памелы Бишон. Ее пронизало отвращение, отрезвляющее, словно холодный душ.

Могли такое сотворить Стоукс? И был ли у него мотив? Линдсей Фолкнер говорила, что он флиртовал с Памелой, а Донни ревновал. Но она ни словом не упомянула о том, что Памеле это внимание не нравилось. Если Памела отвергала его, потому что боялась мести Донни, то Стоукс прекрасно мог дождаться, пока женщина получит развод. Но Чез Стоукс не из терпеливых, и он никогда не отличался рассудительностью. Мог ли он переступить черту в приступе слепой ярости?

Самой Анни это казалось неубедительным. Может быть, она обратила внимание на Стоукса только потому, что он действовал ей на нервы, или потому, что знала, что он ленивый полицейский.

А способен ли на такое зверство Донни? Анни сразу представила его в кабинете при мягком свете лампы. В приступе гнева, когда ревность довела его до края, мог ли этот симпатяга буквально выпотрошить мать собственного ребенка?

Донни Бишон пил в вечер убийства, а спиртное выпускает на свободу самые низменные пороки. Но дойти до такой степени жестокости?

- Ты в деле с самого начала, - обратилась она к Нику. - Тебе когда-нибудь приходила в голову мысль, что это дело рук Донни?

Фуркейд встал с ней рядом.

- Я никогда не мог поверить, что у него хватит на это духу. Может быть, у него был мотив... Но все остальное... Нет, я никогда в это не верил. - Ник достал из пачки сигарету и крутил ее в пальцах. - Я говорил с барменом из "Буду Лаундж", обслуживавшим Донни в тот вечер. Он клянется, что Донни здорово перебрал.