Тонкая темная линия

- Анни, - Долл покачала головой, идя за сыном на кухню. - Она ничем не лучше остальных, Маркус. Запомни мои слова, она тебе не друг.

Ренар остановился около задней двери и с вызовом взглянул на мать:

- Анни спасла мне жизнь. Она поссорилась с коллегами, чтобы помочь мне. Я полагаю, что это соответствует понятию "друг".

Он открыл дверь локтем и подошел к маленькому сарайчику, где хранились краски и инструменты. Маркус убрал все на место и выключил свет. Он не спешил уходить отсюда, надеясь, что мать ляжет спать и ему не придется разговаривать с ней до следующего утра.

Она не может понять Анни, думал Маркус, дожидаясь, пока на кухне погаснет свет. Что его мать может знать о друзьях? У нее их никогда не было. Во всяком случае, Маркус о них не знал. Матери никогда не понять, какой друг Анни Бруссар.

В кухне наконец выключили свет, потом погасли и окна столовой. Маркус прошел к себе через террасу и вошел через высокую стеклянную дверь, ключ от которой он всегда держал под цветочным горшком. Сначала он зашел в спальню и принял таблетку "Перкодана", чтобы унять боль и успокоить нервы, а потом вернулся в свою студию.

Лекарство подействовало быстро, Маркус расслабился, у него появилось необыкновенное чувство легкости. Он словно поднялся над физической болью и эмоциональной неудовлетворенностью. Разглядывая рисунок, Маркус выбросил из головы все, кроме Анни.

Разумеется, он в нее влюбился. Она его ангел. Именно так он называл ее, когда представлял их вместе. "Мой ангел". Это будет ее тайным именем, только они двое будут его знать. Маркус провел по губам, словно закрывая "молнию", и улыбнулся своим мыслям. Им следует быть осторожными и скрытными. Анни рискует, так помогая ему.

Маркус поднял со стола маленькую фигурку и покрутил в пальцах. Это был смешной пластмассовый аллигатор в солнечных очках и красном берете, которого он снял с зеркала заднего вида в ее машине. Глупая штука, совсем не для взрослой женщины с такой серьезной профессией, и все-таки она ей подходит. Во многих отношениях Анни еще совсем ребенок - свежая, неиспорченная, искренняя, неуверенная в себе.

"Она не стала бы возражать против этого, - решил Маркус. - Это просто еще один секрет на двоих". Он чмокнул аллигатора в нос и улыбнулся. "Перкодан" горячим вином разливался по его венам. Маркус на мгновение закрыл глаза и почувствовал, как взмывает вверх его тело.

Он разложил на столе почти все свои сокровища. Пристроив аллигатора с краю, он взял в руки маленькую, изящную резную рамку и печально улыбнулся женщине на снимке. Памела. Памела и ее любимая дочка. Они могли бы быть вместе, если бы этот Стоукс и Донни Бишон не настроили ее против Маркуса... Он с сожалением отставил фотографию в сторону и нашел золотой медальон. Если отдать его Анни, это станет своего рода символом, связующей нитью.

Держа украшение в одной руке, Маркус взял карандаш и коснулся бумаги.

- Я так и знала!

Трудно было вложить в короткие три слова больше осуждения. Несмотря на расслабляющее действие лекарства, Маркус выпрямился и повернулся на звук голоса. У него за спиной стояла мать. Он не слышал, как Долл прошла через спальню, так как был слишком погружен в свои фантазии.

- Мама...

- Я так и знала, - повторила Долл. Она смотрела мимо сына на набросок. - Маркус, только не начинай все сначала.

- Ты не понимаешь, мама, - сын поднялся со стула, все еще держа медальон в руке.

- Я понимаю, что ты смешон! - резко бросила Долл. - Ты думаешь, что эта женщина хочет тебя? Она хочет засадить тебя в тюрьму!

Долл рванулась мимо него и схватила фотографию в рамке. Она так сжала пальцы, что металл впился ей в ладонь, выступила кровь.

- Нет! Мама! Не надо!

Миссис Ренар тяжелым взглядом смотрела на снимок Памелы, ее всю трясло. И вдруг она зарыдала и с силой швырнула рамку через комнату.

- Почему? - закричала она. - Как ты мог это сделать?

- Я не убийца! - выкрикнул в ответ Маркус. Слезы отчаяния жгли ему веки. - Как ты могла такое подумать, мама?

- Лжец! - Долл ударила его по груди ладонью, оставляя на рубашке кровавый след. - Ты убиваешь меня! - Она развернулась и резким жестом смахнула все сокровища Маркуса со стола.

- Мама, не надо! - воскликнул Маркус, перехватывая руку матери, потянувшуюся к портрету.

- Ох, Маркус, Маркус... - Долл провела пальцами по щеке, пятная лицо кровью. - Я тебя не понимаю.

- Да, ты меня не понимаешь! - выкрикнул Ренар. Ему стало больно, мешали швы на скуле. - Я люблю Анни. Ты не можешь меня понять, ты не знаешь, что такое любовь. Уходи! Вон из моей комнаты! Я тебя не звал. Только здесь я могу почувствовать себя свободным от тебя. Вон! Вон!

Маркус все выкрикивал и выкрикивал это слово, кружа по комнате, разбивая попадавшиеся под руку предметы. Он сбросил на пол кукольный дом, и тот разлетелся на кусочки. Ренар представлял, что каждый удар обрушивается на лицо матери, на ее тело, разрушая плоть, ломая кости. Наконец Маркус рухнул на свой рабочий стол и замолотил по нему кулаками, давая выход ярости.