Снова я в мюнхенском еду метро —чую свое и людей здесь нутро.Дух требушиный природы людскойноздри щекочет, как в лавке мясной.Рядом со мною старушка сидити – незаметно на негра глядит:трудно под старость ей нечто принять,что она просто не может понять.Вот ведь какая тут вышла фигня:славный наш негр не работал ни дня,музыку день он и ночь напролетслушает – и от пособий живет.А у старушки в трудах жизнь прошла,и у детей она трудной была:дети ее ведь во время войныперетрудились во имя страны.Тут же, конечно, и русский наш братили еврей – я обоим не рад:плотским уютом настолько их духполон, что речь их коробит мой слух.Женщина в черном в проходе стоит,стаей детишек проход весь набит —как не видать за чадрою лица,так ее детям не видно конца.Будет их больше и больше – покацель поколений не станет близка:дети ислама! нельзя напроломвзять вам Европу, но можно – числом.Без азиатов немыслим вагон,много детей у них – тоже закон,но мне их облик приятен всегда,точно в вагон с ним заходит Будда.Что же до бомжа с бутылкой в руке —он прикорнул слегонца в уголке —то не такой ли шекспировский шутнам подарил пару мудрых минут?А под конец в полутемном окнечертик смешливый привиделся мне.И в тот же миг – так ужалит змея —стало мне больно: ведь это же я!Вот и закончен мой скромный обзор:сколько миров продолжают здесь спор!Сколько сюжетов явилось на пир:что бы сказал о них славный Шекспир?Если же чуточку их осознатьскучно с мобильником будет играть.И вот тогда до скончания летвечный, как жизнь, по сиденью соседвас перестанет в метро раздражать.Но ему руку не нужно вам жать:хватит того, чтоб с улыбкой взглянутьраз на него – и при этом кивнуть.Может быть, здесь отношеньям пределс теми, с кем мало у нас общих дел.Также и боли здесь нет никакой,что в тесной связи бывает людской.Боль та в душе, как двулезвийный меч:ищет он надвое душу рассечь.Трудно с той болью по жизни идти,а без нее вообще нет пути.