Тонкий лёд

— Фло, — тяжелое горячее дыхание коснулось моего виска. Аристан прижался ко мне, простонав: — Проклятье, Фло, зачем все так сложно…

Я попыталась заглянуть ему в глаза, чтобы понять, о чем говорит диар, но он не позволил. В который уже раз терзая мои губы поцелуем. И снова я забыла себя в ласках своего мужа. Забыла странные слова и затаенную муку в его голосе, забыла обо всем на свете, полностью отдавшись на волю мужчины, которому принадлежала без остатка. Отдавалась без затаенной горечи и сожаления, неожиданно чувствуя, что между нами нет того безразличия, которое было изначально. Чтобы ни случилось после, как бы вновь ни поменялся Аристан, но именно сегодня и сейчас он принадлежал мне без всяких «но» и условий, как и я ему.

Уже позже, когда страсти улеглись, а я так и осталась сидеть на столе, в ошеломлении чувств не сводя взгляда с собственного супруга, он собрал с пола разлетевшиеся бумаги и сложил их стопкой на своем кресле. После устроился рядом со мной и вернулся к обсуждению будущей поездки. Я слушала его, кивала, но не уловила ни слова, снова и снова переживая произошедшую близость. Мой взгляд замер на сцепленных пальцах диара, и краска щедро залила щеки.

— Флоретта.

Вздрогнув, я вскинула голову, чтобы посмотреть на мужа, но увидев его добродушную усмешку не без примеси иронии, снова опустила взгляд, прячась под ресницами.

— Где вы, драгоценная моя? — полюбопытствовал его сиятельство.

— На столе, — пробормотала я, и супруг негромко рассмеялся.

— Я так и понял, — ответил он.

После взял за руку и поднес ее к своим губам.

— Не желаете ли составить мне компанию на конной прогулке? — спросил Аристан. — Кажется, дождь прошел.

Я посмотрела в сторону окна. Небо посветлело, и призрачных росчерков уже не было видно.

— Да, прокатиться верхом было бы неплохо, — рассеянно кивнула я.

— Я буду ждать вас на улице, — диар встал на ноги, снял со стола меня и ненавязчиво подтолкнул к дверям.

Посмотрев на него еще раз, я снова кивнула и поспешила покинуть кабинет, испытывая облегчение, словно с меня спали путы навеянных чар. Мысли начали проясняться, и я поняла, что вообще не могу вспомнить, о чем мне говорил его сиятельство с той минуты, как возобновил наш разговор. А после пришло осознание нашего последнего дня пребывания в столице, только теперь я думала о своем муже, представив себя на его месте.

Его сиятельству тоже ведь было нелегко. Начать хотя бы с визита во дворец. Он ведь знал, что король недоволен им и сердится за скоропалительную женитьбу без соблюдения предписанных этикетом правил. Сейчас, вспоминая встречу с Ее Величеством, я вдруг увидела все в ином свете. Государыня встретила нас, нет, не нас, а его язвительным приветствием. Но она оказалась более мягкой и любопытной, как все женщины, потому мои неожиданно вырвавшиеся слова о скачках изменили ход нашей встречи и умилостивили королеву.

Зато Его Величество своего не упустил, отхлестав словесно провинившегося диара, задев его супругу. Если вдуматься, мне король не сказал и слова, только сыпал ядовитыми замечаниями в адрес Аристана. Да и что королю за дело, как я выгляжу и насколько красива? Что же тогда он выслушал за день до этого, когда отправился испросить дозволение на представление своей жены Их Величествам? Значит, ехал во дворец не в лучшем расположении духа, ожидая подвоха от правящей четы. Не мог не ожидать, хорошо зная нашего монарха. Но каково самообладание! Ни словом, ни взглядом не показал своего беспокойства, не стал предупреждать, зная, что это приведет меня в окончательный и бесповоротный ужас. Я бы, наверное, искусала в кровь губы и рыдала навзрыд, понимая, что попала в немилость.

— Ох, Богиня…

Аристан, желая оградить меня от излишнего волнения, еще больше усугубил свою провинность, решив и дальше нарушать правила. Он ведь сослался на дела диарата и отказался устраивать приемы в честь своего бракосочетания. То есть не стал сглаживать свой огрех, рассердив Его Величество еще больше. Интересно, уж не вмешательство ли и заступничество Ее Величества угомонило монарха, и окончание встречи прошло более-менее мирно? Надеюсь, что так…

А потом был мой обморок и истерика в карете. Тогда выходит, что находясь не в лучшем расположении духа, диар вновь скрыл свое состояние, предпочтя успокаивать меня. Затем был визит той ужасной женщины. И с чего я столько всего навоображала себе? Ведь слышала же, как мой супруг разговаривал с ней. И как угрожал выкинуть прочь, если она не перестанет сыпать оскорблениями в мой адрес. Сейчас, вновь переживая те тяжелые минуты, я не могла найти на лице его сиятельства и тени волнения или радости, когда его первая невеста ворвалась в гостиную. Недоумение, досада, гнев — эти чувства я точно видела, но ничего такого, что указало бы на особое отношение к визитерше. Тогда почему я опиралась на колкие выпады невоспитанной особы, но даже не задумалась о поведении супруга? Неужто и вправду ревность?