Тонкий меч

Из-за дома выбежал Господин Смерть собственной персоной. Он махал нам руками, а длинные ноги путались в полах халата. Над его головой жужжала туча гадких посланниц. Когда он добежал до гравийной дорожки, я почувствовал, что от него воняет затхлостью. Халат был весь заляпанный и мокрый.

— Как хорошо, что я успею поговорить с вами перед отъездом! — еле выговорил он, не успев отдышаться. — Я провел ужасное утро.

— Что же ты делал? — спросила Семилла, невольно зажимая нос рукой.

Господин Смерть достал из кармана овальную латунную шкатулочку и открыл ее. Внутри лежала раздавленная муха — и головка, и тельце. Она все еще жужжала и отчаянно дергала смятыми крылышками.

— Непросто оказалось отыскать ее голову, — сказал Господин Смерть. — Несколько раз меня чуть не стошнило. Но мне важно было передать эту малютку тебе, Саша. И попросить об одолжении.

— Попросить о чем? — удивился я.

Господин Смерть захлопнул крышку. И протянул мне шкатулку.

— Брутус тут не поможет, даже если очень постарается, — объяснил он. — Возьми мою малютку с собой, чтобы она обрела покой на другой стороне. Выполнишь мою просьбу? Это все-таки ты раздавил ее.

Удивительно, как Господин Смерть мог меняться прямо на глазах. После поражения в поединке он был жалким и растерянным. Сейчас стоял перед нами бодрый, уверенный в себе. А когда мы сражались в парадном зале, он выглядел огромным, сильным и грозным. Особенно в тот миг, когда вонзил меч мне в сердце и я громко вскрикнул. Тогда он упал на колени, дрожащий и чудовищно прекрасный. Нет, я никогда не смогу стереть этого из памяти! Мне не забыть побелевших глаз Господина Смерть.

На муху я теперь тоже смотрел иначе. Она больше не казалась такой уж противной. Мне даже стало жалко это расплющенное существо. Я сунул шкатулку в карман, уселся на крылатый стул рядом с Семиллой и сказал Господину Смерть:

— Я отвезу посланницу домой, обещаю.

— Ты честный малый, Саша, — улыбнулся Господин Смерть. — Один из самых лучших. — Он наклонился поближе и прошептал:

— Ты ведь знаешь, я считаю себя великолепным. Таким, которого все обожают. И мне трудно было смириться с тем, что твоя мама меня не любит. Это пробудило во мне не лучшие черты. Прости за мою жестокость.

— Ладно, — пробормотал я.

Тогда Господин Смерть подмигнул и добавил:

— Мы ведь еще встретимся, Саша. Ты и сам знаешь.

— Да, знаю. Но, надеюсь, нескоро, — ответил я. — Хотя любопытно, как это будет.

— Что тебе любопытно?

— Кем я стану в конце концов. Может, есть способ узнать заранее?

— Ну и ну. — Господин Смерть почесал подбородок. — Жаль, что ты не задал свой вопрос раньше. Я мог бы заглянуть к тебе внутрь, пока ты лежал на операционном столе. Хочешь, попросим Брутуса снова тебя разрезать?

Я вежливо, но решительно отказался. Пожалуй, стоило отложить это на будущее. Господин Смерть и Семилла попрощались. Он спросил, неужели она и впрямь считает жизнь в его доме такой ужасной. И она ответила: нет, порой всё было даже мило. Кажется, Господин Смерть обрадовался этим словам. Но поцелуя он так и не дождался!

Мы помахали на прощание всем, кто собрался на гравийной дорожке. Господин Смерть хлопнул по паланкину и прокричал:

— Вперед!

Восемь гарпирий взмыли в небо.

Путь домой

Мы с Семиллой летели высоко-высоко. Так чудесно было парить в коконе из сверкающей ткани, что все во мне ликовало. Ветер развевал клетчатую пижаму, а я сидел и рассматривал сверху Гарпирию. Внизу виднелись деревья — ольха и береза. Сверху они выглядели такими маленькими! Еще я видел сугробы и поваленные стволы, через которые, казалось, можно было легко перепрыгнуть. Потом я различил вдали белые, словно сделанные из безе, вершины Хресар. А когда мы подлетели ближе, разглядел Горный замок — будто нарост на скале. Островерхая крыша, покрытая дранкой, и жуткие черные окна… Казалось, те, кто жил там внутри, были очень несчастны. Бедный Отец-Крылин. Хорошо, что Хёдер скоро вернется домой.

Семилла уткнулась носом мне в волосы.

— Так пахнет мой мальчик, — проговорила она. — Это самый лучший запах на свете.

Она немного помолчала. Я почувствовал, что у нее тяжело на сердце. Что-то ее тревожило, но ей трудно было рассказать об этом.

— Я хочу спросить кое о чем моего мальчика, — наконец сказала она. — Как ты думаешь, смогу я вернуть мое прежнее имя?

Я посмотрел на снежные вершины. Мы мчались над ними на такой скорости, что у меня слезились глаза.

— Да, уже скоро, — ответил я. — Скоро оно к тебе вернется.

Мы приземлились у подножия Хресар, где стояла сторожка Каро. Это был хорошенький каменный домик. Он напоминал дом Спартакуса, только без розового сада, грядок с горохом и кабачками и двух полей с репой. Я увидел повозку Господина Смерть и шестнадцать спартанов, которые стояли наготове возле оглобель. Красноглазые, с обвислыми щеками, они трясли головами, так что уши танцевали и слюна разлеталась во все стороны. О, какой прекрасной была эта повозка! Четыре огромных золотых колеса, блестящие вышитые подушки, драгоценные камни и изящные фонари. А откидной полог, который так чудесно пах розовой водой, был краше всего.