Тонкий меч

Я не знал, как объяснить. Понимал, что для Матери-Крылихи ничего странного не было ни в мухах, которые приносили известия в Царство Смерти, ни в господине в красном халате, который раскрывал телесные оболочки, ни в головах, что слетали с плеч, а потом спокойно пришивались назад. Поэтому я сказал коротко:

— Поверьте мне, больше вас никто не побеспокоит.

И все облегченно вздохнули. Потом они поговорили немного с Семиллой, как это обычно делают при прощании. Семилла спросила, собираются ли они со своими детьми и войсками тоже вскоре разъезжаться по домам. Капитан ответил, что им уже давно следовало бы уехать, но они задержались из-за пиров Господина Смерть. Трудно отказаться от всех этих тортов и партий в крокет, уж больно тут весело. Но, пожалуй, пора возвращаться — у каждого есть свои дела, и у Господина Смерть в первую очередь.

Я оставил их поболтать, а сам направился к клумбам, где росли пионы, маки и венерины башмачки. Цветы источали медовые ароматы. Неподалеку стояли Трине Копытач, Принцесса Спарты и Хёдер из Гарпирии. Они самые лучшие на свете друзья, подумал я. Какое отважное путешествие совершили мы вчетвером! Через все Царство Смерти. Я знал, что буду очень по ним скучать.

— Всего тебе хорошего, Саша, — пожелал Хёдер.

— Здорово было играть с тобой! — воскликнул Трине.

А Принцесса, догадавшись, что у меня на душе кошки скребут, сказала:

— Не вешай нос!

Мне было так грустно, что я ничего не мог им ответить, хотя собирался сказать очень-очень много. К счастью, обнять их я все-таки смог. А потом достал свой деревянный меч, поднял его к небу и выкрикнул:

— Храбро пролить кровь!

И друзья вынули свои мечи и ответили:

— Храбро пролить кровь!

Больше мы ничего не сказали. Я хотел, чтобы мы запомнили друг друга именно такими — с мечами, поднятыми над головой.

Потом я пошел прощаться с Банке, Брутусом и Свавой. Но вдруг заметил, как из-за угла дома вынырнул Тялве Копытач. Не знаю, может, он случайно проходил мимо, а может, и специально пришел попрощаться.

— Привет! — сказал я.

— Привет! — ответил он.

— Я возвращаюсь домой.

— Хм.

— Не хочешь получить назад свой меч?

Тялве нахмурился.

— Не-а.

— Ну, на всякий случай, если ты вдруг передумаешь… Он висит на крючке в зале, — сказал я.

Он не ответил. Я взглянул на его суровое щетинистое лицо: сжатый рот, бледные щелочки глаз. Если присмотреться, в них угадывалась небесная голубизна.

— Так никогда и не будешь играть? — спросил я. — На самом деле это совсем не трудно.

— Тебе хорошо говорить!

Я подумал немного и предложил:

— Хочешь попробовать, пока никто не видит?

Тялве покраснел до ушей. Сначала я не понял почему, а потом сообразил: может, он как раз этим и занимался? Может, прятался вечерами в кустах и размахивал перед собой палкой, пытаясь понять, как это делается?

Что ж, в один прекрасный день Тялве научится играть, решил я. Но ничего ему не сказал, чтобы еще сильнее его не смутить. Я только заметил, как бы между прочим:

— Трине наверняка обрадуется, если ты как-нибудь сходишь с ним на прибрежный луг. Пожалуйста, присматривай за ним, чтобы он вовремя возвращался домой.

— Угу, — только и пробормотал Тялве. Но, похоже, идея ему понравилась.

Из флигеля послышался громкий скрип. Вытянув шею, я увидел, как открываются ворота. Тяжело взмахивая крыльями, восемь гарпирий выволокли крылатый стул. Увидев его, я рассмеялся от радости.

— Семилла, пора! — позвал я. — Наконец-то все готово!

— Да, и в самом деле пора вам в путь, — прокряхтела Мать-Крылиха.

Носильщицы ненадолго остановились. Та, что руководила этой командой, крикнула что-то другим. Тогда одна гарпирия закрыла ворота, а другая поправила ткань, чтобы висела как следует. Потом они подняли паланкин в небо, подлетели к нам и приземлились так осторожно, что даже гравий не зашуршал. И вот стул очутился передо мной — такой же прекрасный, каким я его помнил. Сверкающий кокон из тончайшей ткани. Да, он был прекрасен — но теперь совсем не казался мне печальным. Ведь с его помощью нам предстояло вернуться домой!

Вдруг я подумал: а что, если даже папа нам не поверит, когда мы расскажем о путешествии в Царство Смерти? Сложно будет все объяснить. Хотя, конечно, когда он заметит свежий шрам у меня на груди, ему придется поверить нам. А когда он увидит шрам на животе у Семиллы и узнает, что опухоли больше нет, то он… Интересно, что он скажет тогда?

— Идем скорее! — поторопил я Семиллу.

Она сердечно попрощалась со всеми, а Брутуса даже поцеловала в щеку, ведь это он избавил ее от опухоли. Потом она подхватила узелок с кусками торта и поспешила ко мне.

— Кажется, Господин Смерть не собирается говорить до свидания, — заметил я.

Семилла огляделась. Но Господина Смерть нигде не было видно. А гарпирии меж тем пыхтели и мотали головами от нетерпения, словно восемь полудиких лошадей. Семилла пожала плечами и сказала:

— Что ж, все равно нам пора.

Но в этот самый миг мы услыхали чей-то крик:

— Подождите! Подождите, пожалуйста!