Тонкий профиль

После экспандера труба считалась почти готовой. Теперь к ней удобно было подойти. Можно было пощупать ее руками, постучать ладонями по гулкой стальной плоти. Это с удовольствием проделывали многие журналисты.

Собственно, вот здесь, на рабочей площадке у экспандера, Осадчий и провел заключительную часть "пресс-конференции". Теперь, когда гости увидели все своими глазами, директор трубопрокатного готов был ответить на все их вопросы.

Активнее других был Георг Поликайт — экономический обозреватель нескольких западногерманских газет, тот самый, который находился в ложе прессы на заседании бундестага. Он был главой делегации журналистов, а впоследствии и составителем их книги.

Поликайт настойчиво интересовался качеством больших труб.

— Наша продукция ни в чем не уступает той, что поставляла нам ФРГ, — ответил Осадчий. — А то, что у труб два сварных шва вместо одного, не сказывается на качестве. Любой специалист знает, — добавил он, — что труба почти никогда не лопается по сварному шву. Для газопровода Бухара — Урал требовались трубы, выдерживающие давление 70 атмосфер, а наши заводские прошли проверку в 110 атмосфер… и выдержали.

В конце 1964 года в ФРГ вышла книга, явившаяся коллективным трудом западногерманских журналистов, побывавших в Челябинске. Она называлась "Там, где Москва — далекий запад". "Ехал я осматривать поле боя, — писал в ней Поликайт, — то самое поле боя, на котором летом 1963 года Федеративная Республика потерпела поражение. Правда, речь идет не о военной битве. Это было сражение в рамках так называемой холодной войны, в которой наша страна вновь вынуждена была участвовать после капитуляции 1945 года…"

Отрывки из этой книги были напечатаны в наших журналах и газетах. Их прочитали и на трубопрокатном заводе. Вскоре Осадчий выступил в печати со своими комментариями к этому репортажу. Он писал, что репортаж Поликайта представляется ему в достаточной мере объективным, что сделан он с открытым сердцем и радует непосредственностью лестных для нашей страны признаний, дружеским и честным тоном наблюдений. "Прочтя книгу "Там, где Москва — далекий запад", многие читатели из ФРГ, — заключал Осадчий, — глубоко задумаются над тем, почему западногерманские реваншисты и их заокеанские подстрекатели потерпели очередное поражение, на сей раз на "трубном фронте". Экономические и прочие диверсии против могучего социалистического государства обречены на провал".

Горячий цех

Прошло полгода после того как закончилась битва за трубу "1020", и вот я снова на заводе с уверенностью, что опять найду, увижу, стану свидетелем интересных дел. Там, где есть труд и творчество, всегда будут и события, конфликты, которые выдвигает не знающая покоя жизнь.

Теперь приезжать в Челябинск стало для меня душевной потребностью, и, ощутив в полной мере ее притягательную силу, я не только внутренне не сопротивлялся ей, но и радовался, что так случилось. Привязанность к заводу обогащала меня, помогала работать.

Как-то я сидел у Терехова в его кабинете, когда Виктор Петрович сказал, вздохнув:

— Ну, вот бог дал день и вместе с ним новые заботы…

Но при этом на лице его появилась улыбка, менее озабоченная и более веселая, чем можно было ожидать после таких слов.

— Есть уже с десяток ребусов на сегодня, которые надо разгадывать, — добавил он.

— А где же записи? — спросил я.

— Какие?

— Да вот решения всех этих сложных производственных ребусов в поисках, труде?

— Зачем? Наше дело толкать трубу, — сказал он, полагая, должно быть, что это и есть ответ.

Я понял его мысль. Толкать трубу, делать сегодняшнее, конкретное, реальное дело. С историей-де потом разберутся кому надо. А я-то думал, что все мы берем грех на душу за то, что так мало озабочены фиксированием в документах и записях событий быстротекущей нашей повседневности.

В те дни я интересовался историей, делами и людьми одного из горячих цехов завода, в котором как раз и начинал более полутора десятков лет назад свою производственную жизнь Виктор Петрович Терехов.

Нелегко восстановить в деталях событие, о котором на заводе говорят: "Это было!" Сегодняшние заботы всегда быстро оттесняют вчерашние. Даже в памяти людей. Приходится собирать сведения по крупицам от участников и очевидцев, рыться в старых газетах, вспоминать самому.

Еще сравнительно недавно на Челябинском трубопрокатном существовал только один цех непрерывной печной сварки труб в начале технологического потока — овальное каменное горло печи с горящим газом, через которое летит стальная лента штрипса. Ее потом утюжат калибры прокатных валков, и лента под обжатием становится из плоской круглой, превращается в трубу, которая летит из клети в клеть, пока в конце большая круглая маятниковая пила легким касанием с протяжным стонущим звуком не начнет ее резать.

И станы, и трубы залиты пурпурно-торжественным сиянием. В первые минуты своего рождения багрово-красные трубы брызжут жаром и искрами, потом чернеют.