Тонкий профиль

Но обо всем этом Виктор узнал лишь спустя много времени. А в тот день Коньков, на которого Виктор смотрел так внимательно и уважительно, как только мог выразить его взгляд, сунул Виктору чертеж и, искоса взглянув на него, бросил:

— Разберитесь!

Виктор отправился к пиле с чертежом в руках и уверенностью, что мигом разберется в неполадках. Однако к пиле его просто не пустили. Да, вот так не пустили — и все. Мастер и начальник смены без всяких объяснений сказали: "Подождите, молодой человек!" И стало ясно, что они не доверяют ни его знаниям, ни его рукам и боятся, что молодой инженер "наломает дров" в механизмах огромного и сложного стана.

Была ли это грубая самодеятельность мастера или же сам Коньков изменил свое распоряжение, осталось для Виктора загадкой. Но чувство стыда, которое Терехов тогда испытал, долго не покидало его. Он, специалист с дипломом, инженер, только потоптался около пилы, почувствовав себя вдруг маленьким, робким, неуверенным. И, странное дело, в тот день Виктор не нашел в себе силы возразить мастеру или же поспорить с ним. Так он и не выполнил задания начальника цеха.

Прошли день, два. К пиле Виктора так и не допустили, зато вскоре Коньков предложил ему другое задание.

— Займитесь стыкосварочной машиной, — сказал он и тут же спросил подозрительно: — Справитесь?

— А меня к ней подпустят? Это все-таки главное условие, — уже тверже сказал Виктор.

— Да, идите, — кивнул Коньков.

У стыкосварочной машины "барахлила" электрическая часть. Виктор сидел у машины чуть ли не сутками. Наконец нашел неисправность, устранил, машина начала работать.

Третье задание Терехову давал уже не Коньков, а начальник смены. Виктор пришел к нему спросить, что ему делать. Конечно, он понимал, что проходит своеобразный испытательный срок, но так ли надо организовывать испытание? Удивительным казалось впоследствии, что оше-ломленный таким суровым приемом он тогда психологически даже не рассчитывал на постоянную инженерную нагрузку. Приходил за очередным заданием, не зная, что будет дальше.

— Разберитесь с формовкой на второй клети, — предложил ему начальник смены.

На второй клети плохо сваривалась труба, на стальном ее теле появились странные вмятины. В цехе не могли понять, откуда и почему они возникают. Сам Коньков долго ходил вдоль стана.

Виктор чувствовал на себе внимательные взгляды рабочих, волнуясь, ходил вдоль стана, присматривался к этим чертовым вмятинам и ничего не мог понять. Наконец его осенила простая мысль: зайти с другой стороны стана. Тут Виктор и увидел навар шлака на валках. Он смерил расстояние между двумя вмятинами — оказалось, оно равно трем миллиметрам. Такое же расстояние было между бугорками шлаковых наваров. Значит, они и создают вмятины?

Виктор показал расчет Конькову.

— Да, точно, — сказал он. — Молодец! — и уже иными глазами посмотрел на Виктора. Внимательно, изучающе. Виктор почувствовал: его начинают уважать.

Первый успех окрылил. Он принес с собой уверенность в своих силах и ту радость, которую дает это ощущение. Виктор ходил веселый, в приподнятом настроении. Но преждевременная уверенность часто приносит неудачу. И она не замедлила явиться.

Существовала в цехе печной сварки труб такая простая на вид, но вместе с тем сложная операция. Надо было заправить в валки первой клети раскаленную, летящую с огромной скоростью ленту штрипса. Заправить вручную, клещами.

Обычно операцию проделывал опытный, старший вальцовщик. Но ободренный первым успехом Виктор решил проделать это сам. Он стал заправлять конец штрипса и неправильно взялся за клещи. Всего-то! Но этого было достаточно, чтобы лента заформовалась неправильно, как говорят рабочие, "вверх тормашками", и выбила формовку на всем стане.

Три часа пришлось вырезать автогеном застывшую, испорченную ленту штрипса во всех клетях.

— Не умеете, не лезьте! — кричал на Виктора Коньков. — Вечно тут с такими сопляками морока!

Коньков разбушевался и долго не мог успокоиться. Все ворчал, все ругался. Вот тогда-то Виктор и решил научиться всем рабочим операциям в цехе. Чтобы уметь все делать самому во что бы то ни стало!

С этого дня Терехов начал ходить в ремонтные смены, помогал бригаде, всюду лазил как простой рабочий, смотрел, вникал. Однажды, когда его уже назначили начальником смены, он задержался на несколько часов, чтобы поработать как рабочий. Коньков узнал об этом, снова рассердился. Почему? Этого Виктор понять не мог. Что дурного в том, что он хотел сам отработать некоторые рабочие операции да и просто помочь сварщикам? Сил у него хватает, он не устал за свою смену. И притом он с чистой душой…

Но Коньков не понял его порыва.

— Вы кто — рабочий или инженер? Вы нам тут такую моду не вводите, чтобы инженерам по две смены болтаться в цехе! — выговаривал он Виктору. — То же мне… Свое, порученное дело лучше выполняйте.

Виктор выслушал нагоняй, молча ушел. Странным все-таки человеком был начальник цеха.