Тонкий тающий след

– Лен, да ты послушай! Ты же на меня напустилась, как будто я по собственному желанию это делаю. А я, я… это же из-за стресса все! Мне с утра коллекторы звонили! Он квартиру заложил!

– Кто?

– Ну кто? Вадим.

– Как Вадим? Какую квартиру? Вашу?

– Нашу. Мою квартиру на Плющихе. Заложил в микрофинансовую организацию, под прогрессивную ставку. И не гасит. Потому что ему нечем.

– Надя, боже мой… – Даже Ленка, авторитетная и решительная Ленка, на этот раз растерялась. – Что же делать? А куда он деньги дел?

– Да откуда я знаю! Я ему весь день звоню, он трубку не берет – видно, знает, что сегодня и меня известили.

– Надь, а Надь… А сумма большая?

– Приличная. Там каждый день растет, двадцать шестого марта, сказали, будет миллион. И тогда они по договору смогут арестовать жилье. Свидетельство о собственности он им отнес.

– Черт побери, Надь. Ну как это… Есть же у него голова на плечах.

– Да вот я тоже так думала.

– Тысяч семьдесят я смогу дать.

– Ленк, спасибо, друг, но ты же понимаешь, это не решит проблему. Я уже думала. Второй кредит брать, машину продавать – я все уже перебрала. Премий таких не бывает. Взаймы собирать… В общем, надо думать. Может, он правда еще не потратил?

– На-а-а-а-адь, а помнишь кольцо?

– Конечно, я помню кольцо. Думаешь, это оно? Оно стоит таких бабок?

– Слушай, ну там вроде сапфир и бриллианты… Может, и стоит… А может, свекровь?

– Да ну нет, Лен. Она, конечно, не подарок, но все же… Она же знает, что я одна в семье зарабатываю уже столько лет. Что Лешка студент. Что Вадиму все время нужны материалы. Ну не будет она в такой ситуации денег просить. – Наде было уже лучше. – Слушай, спасибо тебе, я выговорилась, мне полегче стало.

– Да ну что ты, солнышко, ты же знаешь, я всегда рада, – нежно зажурчала Ленка. – Давай вместе думать, что тут можно сделать. Ты там где?

– Да где-то на Садовом приткнулась, до дома недалеко уже.

– Поезжай осторожнее… Ой, слушай, ну если кольцо, его же можно в ломбард сдать. Пусть не вся сумма, но основная у тебя будет. А остальное насобираем. Две недели – нормальный срок, должны успеть. Не расстраивайся, солнышко мое.

– Ленчик, спасибо. Ты не представляешь, как мне это важно… ты же единственный мой друг, который обо мне все-все знает. Тебе можно все рассказать. Ленк, спасибо. – Надя снова чуть не плакала.

– Глупостей не говори. Спасибо! Мы же друзья, всю жизнь вместе, за что тут спасибо. Надюш, мы точно справимся с этой фигней. Честно. Давай лучше, скажи мне в паре слов, как тебе курс, который я подарила? Начала ты его? Нравится?

– Ленк, можно я честно? Чухня какая-то. Ну, по крайней мере, пока. Я вчера первый вебинар слушала. Очень старалась, честно. Я даже Маринину шкатулку с украшениями достала, пыталась на себя что-то из нее нацепить… Ну не могу я такое. Как слышу про внутреннюю Венеру, мне прям не по себе становится.

– Вот это ты зря. Она же есть! И нужно уметь ее использовать!

– Ленк, мне уже сорок с плюсом. И я никогда не носила вот этого всего, ни каблуков, ни сережек, и за стрижку мою ты меня всегда ругаешь… Может, просто поздно уже? Может, я такая уже и останусь? Не разлюбишь меня?

– Да куда я от тебя денусь, Надь. – Ленка смеялась как-то не очень весело. – Конечно, не разлюблю. Но ты курс все же продолжишь, ладно?

– Ладно, ладно, дорогая. Обязательно продолжу. Спасибо тебе еще раз. Поеду я.

– Только аккуратно давай. Целую!

* * *

Надя катила по Садовому, не замечая заливающих вечерний город теплых огней. Она почти никогда не включала музыку или радио. Ей нравилось слышать, как работает сложный механизм, она любила ощущение слияния с машиной, прикосновение к рулю, плотную поддержку сидения. Вадима она возила редко: он вообще был домосед, а если уж выбирался, то ходил пешком – много, по несколько километров сразу. Пробки его выматывали. А Надя относилась к ним легко, у нее как-то всегда получалось планировать и не опаздывать, и это было еще одно качество, за которое ее ценил шеф. Машина была Надиной персональной капсулой, ее передвижным убежищем, местом, где она бывала наедине с собой и чувствовала себя свободной. Неужели ее теперь придется продать? Нет, ну это чудовищно несправедливо.

В Надиной жизни почти не было личных радостей – была семья, любимые муж и сын, их успехи. Были радости и достижения подруг, бабушки, даже свекрови. Сама она жила, как повелось, и научилась получать удовольствие от исполнения ежедневных обязанностей. Ей даже неловко было за то, какой скучной она стала: ведь составление списков дел и вычеркивание пункта за пунктом стало чуть ли не единственным видом творчества, который она себе позволяла. Ну, кроме кухни – сегодня кулинарные хлопоты возвели в ранг творчества, но Надя готовить совсем не любила, так что это не про нее.