Тоннель без света

Вскочил майор в одиннадцать часов с диким чувством, что все пропало! Немного знобило, но в целом здравствовал. Даже позавтракал, выпил крепкий кофе. Капитан Литвин докладывал: следы преступника выявили. Убийца сошел с тропы, огибающей озеро, какое-то время находился в кустах. Тем же образом удалился. Со стороны гостиницы к озеру не подходил. Видимо, как и Мокрицкий: оба прошли от города лесными посадками, пробрались через ивняк. Незнакомец следил за Мокрицким, а убить решился только после встречи с офицером КГБ. Имелись четкие отпечатки демисезонных ботинок 43-го размера. Судя по ширине шагов, рост средний (Кольцов об этом и так знал). Надеть такую обувь мог любой, у кого нога меньше упомянутого размера, и даже женщина. Из области доставили поисковую собаку. Она провела сотрудников милиции через посадки, поплутала по частному сектору и привела к переулку, где Мокрицкий оставил свой «Запорожец». Машина стояла, а следы обрывались. Овчарка походила кругами и села, сделала виноватую морду. Возможно, здесь стояла и вторая машина. Переулок был безлюдный, жилые дома – в стороне. Тамошние обитатели ничего не видели и не слышали, поскольку рано ложились спать. На ум пошло лишь одно: возможно, у преступника есть личный автомобиль.

О смерти супруга Розалинде Яковлевне Мокрицкой сообщили сотрудники городского отдела УКГБ. Попутно провели обыск и убедились, что записку, подброшенную в номер Кольцова, писал ее муж. Женщина была немолодая, имела слабое здоровье, известие о гибели кормильца потрясло ее до глубины души. Специально обученным людям пришлось успокаивать несчастную.

Обстоятельства гибели Мокрицкого остались тайной следствия. Узнав, что покойный супруг подозревается в государственной измене, женщина и вовсе погрузилась в прострацию. Обыск в доме ничего не дал – государственные секреты предатель в квартире не хранил.

Женщину привели в чувство, стали опрашивать. С мужем в последнее время происходило что-то странное: стал неразговорчивым, нелюдимым, закрывался в коридоре и с кем-то шепотом разговаривал по телефону, а потом путался с ответами. Не будь он равнодушен к эротическим утехам, супруга заподозрила бы адюльтер. Вчера он вернулся с работы в шесть вечера, есть не стал, сидел на балконе, нервничал, потом ушел, сказав, что скоро вернется. С кем он общался, супруга не знала, номера своих сообщников Мокрицкий в блокнот не записывал. В данный момент выявляется круг его контактов.

Город закрыли полностью. Пропускали лишь служебный транспорт и машины организаций, отвечающих за жизнеобеспечение. Особо желающих и не было – рабочие дни. Выражали недовольство пенсионеры, женщины с детьми. Перед ними вежливо извинялись, ссылались на некие чрезвычайные обстоятельства. Ведь все знают, в каком городе живут. Ограничения временные, возможно, завтра все вернется к норме. Сотрудники «Оникса» выехать не пытались. Ночью тоже ничего подобного не фиксировали. Проселочные дороги за пределами городской черты контролировали постовые на УАЗах. На усиление местной ГАИ прибыли из области несколько экипажей. Непонятливым гражданам объясняли: проводятся учения по гражданской обороне, а также проверка реагирования учреждений и организаций на введение режима ЧС. Половины сказанных слов граждане не понимали, но если надо, значит, надо.

Из областного центра также поступали неутешительные сведения: Алан Хорст обработке не поддается, назвать имя «крота» отказывается. Угрожает, корчит из себя оскорбленную невинность, но нажим растет, и, возможно, в скором времени фигурант заговорит. Консульство умыло руки, получив указания сверху: протест относительно задержания сотрудника выражается вяло, виден тонкий намек: воздержитесь от освещения событий – можете забирать этого парня. Но потом не забудьте вернуть.

Судя по всему, операция на «Ониксе» сворачивалась. И это, как ни крути, было победой. Но в такой победе чего-то не хватало…

По поводу очкарика Веллера, подозреваемого в убийстве советского гражданина, консульство хранило молчание. На настойчивые требования выдать убийцу реакция была раздражительной: дескать, вам не жирно? Аргументы и доказательства вины в расчет не принимались. Видимо, Веллер был ценнее Хорста.

– Послушай, Ягудин, – сказал Михаил в телефонную трубку, – воспользуйтесь этим фактом. Сообщите Хорсту, желательно с доказательствами, что проект его начальство закрывает, Хорста сдают, а Веллера, наоборот, будут вытаскивать, хотя его деяния куда серьезнее: Хорст, по крайней мере, никого не убивал.

Новости о смерти коллеги и странностях на КПП просачивались и в лабораторию «Оникса». Шила в мешке не утаишь. Коллега Мокрицкий «скоропостижно скончался», и никаких подробностей, что давало волю фантазии и воображению. Люди перешептывались, терялись в догадках. Полной информацией не владели даже лица, близкие к руководству.