Тоннель

— Да что ты будешь делать! Нет, ну почему это всегда обязательно должна быть женщина? Наверняка какая-нибудь несчастная проститутка из Украины или Молдавии, которой попользовались и выбросили как ненужную вещь. Через несколько лет, после того как открыли границы, у нас тут на каждом углу было по борделю, аж до самой немецкой границы. Но раз этого подонка схватили, то я очень надеюсь, что вы никуда не уедете и останетесь здесь жить.

Где-то совсем рядом послышался шум работающего вентилятора, глухое раздражающее жужжание.

— Не знаю, помните ли вы, — начала я, — но, когда я заходила к вам сюда в первый раз, у вас в магазине была еще одна посетительница. Мы с ней еще довольно долго разговаривали.

— А как же! Конечно, помню. Анной ее звали. Она часто заходит, мой самый лучший клиент за последнее время. Но вот уже два дня прошло, а я ее ни разу не видела. Может, она уехала…

Окончание фразы застряло у Марты в горле. Я увидела, как что-то полыхнуло в ней яростью, ее взгляд заметался и наконец остановился на мне. Мне даже показалось, что ее глаза утратили цвет, словно всосали в себя ту серость, что царила за окном.

— Не может быть. Пожалуйста, скажите, что это не так!

Моего молчания оказалось достаточно. Непроизнесенный ответ — это тоже ответ, отголосок эха, заполнивший собой тесное пространство подсобки. Все равно я толком ничего ей не сказала, уговаривала я себя. Фактически никто не может обвинить меня в том, что я в принципе упоминала имя Анны Джонс.

— Но за что? — проговорила наконец Марта. — Кто мог желать ей зла?

— Не знаю. Возможно, она случайно подвернулась кому-то под руку.

— Она купила у меня много книг. Несколько штук на английском в мягкой обложке и еще почти каждый день покупала открытку или две. Несколько раз я спрашивала ее, что она здесь делает, но она ни разу толком не ответила. «Осматриваю края, где прежде никогда не бывала» — так она говорила. Вы ведь ее знали?

— Нет, абсолютно не была с ней знакома.

Шум вентилятора усилился. Между мусорными баками на улице прошмыгнула серая кошка, больше похожая на крысу.

Я вспомнила про Мадам Бовари, совсем про нее забыла. Хватит ли у нее ума добывать себе пропитание самостоятельно или же она так привыкла, что ее кормят, что теперь сидит у крыльца и жалобно мяукает?

— Вот только никак не возьму в толк, зачем ее понесло к нашей усадьбе посреди ночи, — задумалась я, — или же это было на рассвете. Мне кажется, она хотела со мной о чем-то поговорить.

— Но вы ведь понимаете, что вы здесь ни при чем?

Я не ответила, потому что не знала, что лучше: сказать «да, понимаю» или же «нет, не совсем». К тому же я была убеждена, что в какой-то степени я виновна в случившемся. Именно я в тот первый раз пригласила ее к нам в гости.

— У нее есть дети, — задумчиво проговорила я. — Взрослые дети в Англии. Интересно, знают ли они.

— Но она была немкой, выросшей где-то на востоке Германии, — возразила Марта. — Я это точно знаю, потому что мы разговаривали с ней о таких вещах, о которых можно говорить только с человеком с соответствующим жизненным опытом. Она бы с ума сошла, говорила она, если бы работала на Западе, где все только и делают, что сидят и молчат и слова вымолвить не смеют, пока начальник ведет себя как идиот. Она не понимала, чего они все так боятся. «Ведь не посадят же их за это в тюрьму, в самом деле. Самое большое, чем они рискуют, это упустить очередное повышение по службе».

— Она могла вскоре потерять работу, — вспомнила я, — или уже ее потеряла. У меня сложилось впечатление, что она искала, чем будет заниматься дальше оставшуюся часть жизни.

Мы обе помолчали. У меня появилось желание заплакать, но вместо этого я встала и поставила чашку в крохотную раковину.

— Будем надеяться, что полиция сделает все, что в ее силах, — сказала я.

— Гм, — хмыкнула Марта.

— Пожалуй, мне пора возвращаться обратно.

Марта смерила меня пристальным взглядом:

— И вы не боитесь?

Я объяснила, что сняла номер в гостинце, но про Даниеля ничего не сказала.

— Я нашла кое-что для вас, — сообщила Марта, — но вам наверняка сейчас не до этого.

— Вы о чем?

— Помните, когда вы были здесь в прошлый раз, я обещала вам поискать. У себя в хранилище. — Марта тоже встала и сполоснула чашки.

— Да, точно, — согласилась я и попыталась вспомнить, о чем же я спрашивала. Какие-то книги. Кажется, ничего важного. Мысленно я уже видела перед собой гостиничный номер, думала о вечном перезвоне церковных колоколов и телефоне, который только и делал, что молчал. До истечения сорока восьми часов оставались сутки.

— Что же вы нашли?

Марта выудила из кармана ключи:

— Идемте.

Возвращаться обратно в магазин она не стала. Вместо этого Марта спустилась вниз по узкой лесенке и отперла дверь, которая, как оказалось, вела в каморку для метел. Позади ведер, швабр и штабеля картонных коробок скрывалась еще одна дверь, а за ней шла еще более узкая лестница, оканчивавшаяся низкой, обитой железом деревянной дверью. Должно быть, мы оказались на глубине десять метров под землей. Ключ от двери был в три раза больше, чем все остальные.