Тоннель

Получить обратно мобильный телефон оказалось проще, чем я думала. Я назвала свое имя дежурному, подписала какую-то бумагу, после чего мне вручили пластиковый пакет. Никакой радости или облегчения я не почувствовала, скорее растерянность — кому мне теперь звонить.

Мужчина за стеклянной перегородкой жестом показал мне, что я должна подождать. Он куда-то позвонил и указал на прикрепленную к стене скамейку.

Телефон был разряжен и не работал. ПИН-код я вспомнить не смогла, но понадеялась, что все же где-нибудь его да записала. Наконец из внутреннего помещения появилась женщина и махнула мне рукой. Для стен этого заведения она выглядела на удивление женственно. Высокие каблуки, обтягивающая грудь блузка, длинные ногти, сияющие перламутровым лаком. Она ни слова не сказала мне, когда я последовала за ней внутрь мимо закрытых дверей.

Перед третьей по счету дверью поднялись дожидающиеся меня Антон Адамек и младший полицейский, которого я узнала. Он был у нас на усадьбе, когда обнаружили тело Анны Джонс.

Полицейский сказал, что они лишь хотят задать пару уточняющих вопросов, и пожал мне руку. Антон Адамек задержал мою ладонь в своей на несколько секунд дольше, чем нужно.

— Они хотят знать, что вы знали о погибшей и что она делала у вас дома.

— Где Даниель? Он находится под арестом здесь, у вас? Его можно увидеть?

— Просто расскажите, что вы знаете.

Комната была меньше, чем в первый раз, всего с двумя стульями. Мы с полицейским устроились за столом друг напротив друга, переводчик встал, опершись о стену за моей спиной.

Я глубоко вздохнула и начала с самого начала, о том, как я встретилась с Анной Джонс и о чем мы с ней разговаривали. Кое-что из этого я им уже рассказывала, когда они задавали вопросы под липой, но тогда у нас не было настоящего переводчика. Сейчас же было приятно слышать мягкий, деловитый мужской голос, который старательно переводил. Возникало ощущение, что вся сказанное мной в устах Антона Адамека становится более правильным и правдоподобным.

— Как вы думаете, почему фрау Джонс оказалась у вашей усадьбы незадолго до рассвета?

— Я и не знала, что это случилось на рассвете.

— Отвечайте на вопрос.

— Я не знаю, почему она там оказалась.

— Она упоминала чьи-нибудь имена, хоть кого-нибудь, кого она встречала в этом городе?

— Нет. У меня сложилось впечатление, что она была одна.

— Вы слышали, чтобы она враждебно отзывалась о ком-нибудь?

— Ничего подобного я не слышала. Она была приветливой со всеми. Корректной в каком-то роде, человеком, который предпочитает держать все в себе. Возможно, она выглядела немного подавленной или растерянной, но это вполне объяснимо. Она вот-вот должна была потерять работу и еще она развелась с мужем, кажется, не очень давно. Вы уже связались с ее детьми?

— Какие у нее были отношения с вашим мужем?

— Что, простите?

В комнате повисла тишина, мужчины обменялись взглядами. Я сглотнула.

— Совершенно никаких, — выдавила я. — Они виделись всего один раз.

Полицейский уставился в свои бумаги, полистал их.

— А вы находились… в «Икеа»?

— Я уже все об этом сказала.

Его взгляд пересекся с моим.

— Время ее смерти находится в интервале между четырьмя и шестью часами утра. Я ни за что не поверю, что магазины начинают работать так рано.

— Я переночевала в Праге, у вас должно быть указано.

— Разумеется. Только нам нужно хоть что-нибудь, что могло бы подтвердить это.

У меня запылали щеки, следом шея. Платил, как всегда, Поль, и номер также был забронирован на его имя. У меня не осталось никакой квитанции.

— Я поищу чеки, — выдавила я.

— Отлично.

Полицейский сложил бумаги в стопочку, подровнял края. После чего предупредил, что, пока идет расследование, вся информация по делу строго конфиденциальна и я не имею права разглашать то, что было здесь сказано или что я знаю.

Когда он встал, я снова спросила про Даниеля. Время было начало двенадцатого, через два часа истекают сорок восемь часов.

— Я не занимаюсь допросами, — откликнулся он.

— Но его отпустят сегодня?

— Данный вопрос находится вне моей компетенции.

Полицейский еще раз напомнил мне о чеках и попрощался. Я покосилась на бейдж на его груди, но его имя не отложилось у меня в памяти.

Антон Адамек все-таки проводил меня на улицу. Встал рядом, глядя не прямо на меня, а поверх моей головы, словно не хотел, чтобы со стороны казалось, будто мы друзья или что-то в этом роде. Готовимся ими стать. Или, по крайней мере, состоим в приятельских отношениях.

— Сегодня утром я видел судью, — тихо проговорил он. — Мне жаль, но это может означать, что они хотят потребовать его задержания.

— Это невозможно.

— Быть может, им просто нужно больше времени. Не волнуйтесь.

Рука переводчика едва заметно коснулась моей, словно ветерок подул, упавший лист задел — в общем, что-то незначительное.

После чего Антон Адамек повернулся и зашагал в другую сторону. Нет, не уходите, хотела крикнуть я, вернитесь обратно и проследите за тем, чтобы не возникло никакого недопонимания. Но он уже сел в блестящий синий автомобиль, стоявший на площади. Описал полукруг и, свернув на какую-то улицу, исчез из виду.

* * *