Топ-модель 2. Я хочу развод

Мы договорились, что сегодняшний вечер Вита проведет с няней. Они неплохо ладят. А мы… пойдем на свидание. Отмечать показ, мою бешеную зарплату и начало первого общего отпуска!

Глава 32

Макс

— Тише! — шипит Аня.

— Сама тише!

Она прикладывает палец к губам и громко шипит, я отзеркаливаю действие, делая также, еще и глаза вытаращиваю в ее стиле — достаточно выпил для пантомимы. Она сгибается пополам от смеха. Хохочу сам. Блядь, весело.

— Вроде тихо, да? Спят, — агрессивно шепчет.

— Ш-ш-ш, — тяну я. — Все спят, не кричи.

— Я не кричу. Сам ты кричишь! Ай! Я кричу.

Мы снова пьяно смеемся, а потом на полминуты застываем, прислушиваясь, что совершенно лишнее — если бы Вита не спала, мы были бы в курсе еще на подходе.

— Спит. Эта няня — нечто, — восторженно хвалит Аня, жестикулирует. Полтора бокала, и девицы в хлам.

Ей было весело в ресторане, но она всё равно уговорила дойти до домика и послушать, всё ли нормально.

Я выпил намного-намного больше. К себе Аню притягиваю, но она ловко выскальзывает. Обхватывает мою руку и тянет к выходу.

— Идем, идем, иде-е-ем, — манит. Улыбается хитро, крутится на месте и вновь тянет за собой. — Танцевать. Прекрати упираться, ты не старый.

Стреляет глазами.

— Или старый? — приоткрывает комично-испуганно рот.

Охреневаю. Молчу. Пялюсь.

А внутри такое несогласие! Потому что в ресторане под громкую музыку и откровенное шоу для взрослых мне тоже было нескучно. Рядом с женой.

Эй! Слов подобрать не могу, чтобы обозначить возмущение.

Хватаю за талию строптивую, притягиваю к себе спиной. Рывком, вплотную. Все автоматически выходит. Быстро. Пахом к округлым ягодицам прижимаюсь. Девка — секс. Толчок бедрами, еще один, Аня прогибается и чувственно дрожит. Откликается. Предвкушение жжет нутро похотью, отдается тяжелой болью в паху. Жаждой, нетерпением.

Моя же. Моя.

Сглатываю, наклоняюсь и прижимаюсь ртом к сладкой девичьей шее. Вдыхаю запах, веду языком с каким-то голодным, наивысшим удовольствием. Юная, нежная, отзывчивая. Моя очередь ловить дрожь. Аппетитный фрукт.

Я закрываю глаза и отпускаю себя. Позволяю себе хотеть ее.

Позволяю хотеть эту малышку, которой нет и двадцати.

Блядь.

Я просто отпускаю себя.

Беру ее за руку и тащу в спальню на первом этаже. Тут кровать огромная, камин растопленный. Перед ним ковер пушистый, окна в пол, а за ними ночь, снег, деревья.

Замыкаю дверь. Подхватываю Аню под бедра, а она вырывается, отбегает.

— Я хочу танцевать. Ману, я хочу с тобой танцевать! — крутится.

— Сейчас пойдем. Малыш. Окей? Штаны лопаются.

— Ты потом не захочешь, — грозит пальцем. — Кончишь не захочешь больше меня сегодня! А я хочу, чтобы хотел!

— Да ептвою мать, снимай колготки.

Она смеется. А смех искренний, счастливый. При этом глубокий, женственный. Он прокатывается по нервным окончаниям, будто обтягивает изолентой оголенные провода. Он… нужен мне.

— Я хочу танцевать! — спорит она. — Твоя дама желает танцы!

Взгляд случайно натыкается на гитару у стены, которую беру единым бездумным порывом и легко перебираю струны. Один раз, второй — настроенная. Начинаю наигрывать машинально что-то из Лед Зеппелин, но, даже будучи бухим, соображаю — под такое не потанцуешь, ну не когда тебе девятнадцать. «Руки вверх»? Она такое знает? Такое знают все.

Играю. Аня снова смеется, головой качает, и начинает танцевать.

Неуклюже стягивает колготки.

Смеюсь. Блядь. Какая горячая девка.

Посто бля-я-ядь.

Пальцы сами перебирают струны, Аня горделиво танцует, крутится, балуется. Выгибается, ноги задирает. Я приседаю, пытаясь заглянуть под юбку. Она хохочет! Стягивает стринги, бросает в меня. Ловлю. Наматываю на пальцы и продолжаю играть.

Балуемся. Напились и всё. С ума сходим.

— Не знала, что ты умеешь, — подходит эффектно, будто всё еще на подиуме. Останавливается совсем близко. Ведет пальцем по гитаре.

Машинально перебираю струны дальше. Что-то из ранней Билли Айлиш, девчонки такое обожали, по крайней мере когда я учился. Аня хлопает в ладоши.

— Я не умею, — говорю.

— Врешь.

— Это случайно, — даю сложный проигрыш. — Правда.

— Дьявольщина творится!

Но дьявольщина происходит в другом: в свете живого огня от камина ее глаза светятся желтым, как у кошки. Я подношу к лицу руку, на которую накручены ее трусики, вдыхаю девичий спелый запах, самого аж потряхивает.

— Твоя очередь раздеваться, — говорит Аня. — Я помогу.

Эффектно приседает на корточки, расстегивает ремень, ширинку, стягивает брюки. Холодок касается освобожденного члена, кровь тут же бросается в него, по ощущениям — вся. В следующую секунд Аня обхватывает его рукой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Задыхаюсь в ожидании.

Резко заканчиваю играть. Убираю гитару в сторону и делаю шаг ближе. Потому что очевидное продолжение почему-то не следует. А надо бы. Уже сильно.

— Ты не доиграл.

— Возьми его в рот.

Прикусывает губу. Рассматривает. Сглатываю снова.

— Аня, может фонарик возьмешь? — спрашиваю секунд через десять.