Топографический кретин

— А ты вот откуда это знаешь? — ревниво спросил Яша. Коварство сестрёнки застало его врасплох: вот и готовь после этого сюрпризы!

— А у нас Лена Шахова такие же в садик приносила на своё деньрожденье! — Алина стащила самый аккуратный, просто как в книжке, лоснящийся золотом цыбрик, что венчал собой вершину бугристого конуса, забросила его в рот и тут же сморщилась. — Не, не такие. У Лены были вкусные…

— Ты что же такое говоришь, — педагогично сказал папа. — Твой братик ещё вкуснее сделал, ведь правда?

— М-м, — сделав ударение на первом «м», Алина непокорно покачала головой из стороны в сторону и виновато, как Мотя-Аполлон, посмотрела Яше в глаза. — Не вкуснее.

— Руки не помыла после улицы, вот тебе цаплики и невкусные, — мама тоже взяла один. — Ух, а пересолил!

— Ладно вам критиковать, — снова вступился папа. — Старался человек… Да, сына, с маслом и солью у тебя и правда переборчик вышел… Но это ничего, первый блин всегда комом.

— Не комом, а шаром, — попытался вышутиться Яша и решился, наконец, отведать свое произведение.

Рот обожгло острым вкусом соли. Больше, если честно, никакого вкуса не было. Зато, подумал он, оцарапать цыбриком нёбо вообще невозможно, не то что какой-нибудь хлебной коркой: шарик оказался очень мягким, даже как будто водянистым — и тут же растёкся по дёснам, оставив после себя прогорклое послевкусие хорошо подгоревшего растительного масла.

Возможно, Алина не так уж и ошибается, признался Яша про себя: вряд ли у Лены Шаховой на дне рождения цыбрики были хуже.

— Скажите ещё спасибо, что я сала не добавил, — сказал он, надувшись, и решил, что больше к плите ни ногой.

С тех пор к толстой книге про кухни народов СССР доверия не было. Потому и не удивился Яша, что в ней раки красные, а по-настоящему — вот же, прямо в руках! — зеленоватые и ещё какие-то… склизистые. Почти как та бутылка с подсолнечным маслом.

— У, гад, кусается! — взвыл Лёха Могила, оттягивая одного от подушечки своего большого пальца. Рак отчаянно вцепился в Лёхину шкуру всей своей клешнёй. Когда Могила отпустил его, рак стал раскачиваться, как бульдог на берёзе.

— Тихо ты, не ори, всю тайну выдашь!

— А чё он! — несмотря на жуткое возмущение, Лёха всё же слегка сбавил тон. Слегка размахнувшись, он резко махнул рукой у края ванны. Рак, ударившись о бортик, отцепился от пальца и булькнул в воду. — Мы их спасаем, а они…

— Они же думать не умеют, не понимаешь, что ли.

— Почему не умеют?

— У них мозгов нету потому что.

— Ну и дураки тогда!

Яша поглядел на укушенный палец, который Могила в доказательство своей жертвенности держал перед лицом, потом на собственные ладони, сравнил их с размерами ванны, в которой копошились обречённые…

— Слушай, это сколько бегать надо будет туда-сюда, чтоб всё стадо на улицу перетаскать… Всех не спасём.

— Точно, не успеем, — Лёха сунул в рот пострадавший палец и загрустил. — Ещё и на моих на лестнице наткнёмся, уши надерут.

— А давай мы их с балкона скинем?

— Кого, моих? Я тебе скину!

— Дурак, не твоих, а раков!

— Раков? Так они ведь убьются же. Четвертый же этаж же!

— Ну и что, что четвёртый. Кино видел про черепаху? Её там под танк подложили — и ничего, не раздавилась! А у раков тоже панцирь. А так их у нас отберут и сварят, и тогда они точно умрут.

И Могила отступил.

Один за другим, как десантники в кинокартине про войну, раки сигали в забалконную бездну. Только парашютов у них не было.

— Вы куда? Обедать скоро, — окликнула мама мальчишек, суетливо обувавшихся в прихожей.

— Сейчас, мам, мы мигом, — пообещал Яша, и они дёрнули вниз, щеголяя друг перед другом умением прыгать через две ступеньки, но на всякий случай придерживаясь за шаткие, дребезжащие поручни.

— Ну вот опять, блин, теперь заноза! — совсем раздосадованный неблагодарностью ракоспасательного предприятия, Лёха впился зубами в другой палец и сам чем-то стал похож на рака. — Дебильные перила дурацкие!

— Нету, — сказал Яша.

— Ничего себе нету! — обиделся Могила и неожиданно громко чмокнул, потому что выдернул изо рта палец, чтобы доказать, что не врёт. — Во, зырь, как воткнулась!

— Да нет, раков нету! Вообще. Ни одного.

— Точно! Убежали, значит! Спаслись. А я думал, поубиваются на фиг.

— И я, — признался Яша.

— А может, этих тоже с балкона шуранём? — Могила ткнул в облезлую желтоглазую парочку. — Папка говорит, кошаки с любой высоты могут на ноги приземляться. Заодно проверим.

Эти двое жили в подвале их дома и обычно людей близко не подпускали. Но сейчас сидели спокойно, словно не слышали, что их собираются краштестить на прочность, лениво вылизывали свои довольные мордочки и лапы. Рядом на асфальте валялись какие-то хрусткие, бесформенные и бесцветные ошмётки, похожие на засохшую луковую шелуху. Только где ж это видано, чтобы коты луком питались, да ещё с таким удовольствием…

Наверное, не надо Могиле про это говорить, подумал Яша. И перевёл разговор:

— Да ну их, они вон мышей объелись, ещё заразимся. И блох подхватим.

— Ну и фиг с ними тогда. Пошли кушать.