Топографический кретин

— Нет, она сказала: тебе будет достаться твой принсипл, а мне моя даймонд…

— А, бриллиант.

— Ты так думаешь? — Фарук вдруг обиделся, и я не сразу понял, почему. А потом дошло: по-английски "бриллиант" — правда, с ударением на первый слог — это "прекрасно". А я-то всего лишь пытался напомнить ему перевод слова "diamond" на русский.

— Нет, старина, я так не думаю.

— А, хорошо. Так вот, представляешь, Картошка № 8…

Потом они мирились, потом опять ругались, потом все повторялось, и мы, три-четыре человека, непонятно за что вовлеченных в узкий круг Фаруковых знакомых, вновь и вновь выслушивали его исповеди и кивали, пряча глаза и прикидываясь сострадающими, а на самом деле думали: да что ж ты за болван такой, ты же видишь, что она вертит тобой, как хочет…

— Она тупа, как ее пуанты, — аргументировали мужчины про себя.

— И к тому же некрасива, сколько бы ни тратила твоих денег на косметику! — молча добавляли женщины. — Ты видел ее щиколотки?

— Она изменяет тебе с кем попало, — били мужчины по больному.

— И кольцо тебе все равно не отдаст! — щедро сыпали женщины соль на мозоль.

— Забудь ты о ней наконец! — скандировали все молчаливым хором и сочувствующе хлопали страдальца по плечу.

Отскок. Антология предательства. Том следующий

Поздним вечером затащен друзьями в модный клуб. В лондонских заведениях подобного толка — в отличие от московских, парижских, владивостокских, барселонских и даже тюменских — не был уже пару лет. На этот раз поддался на предлог: день рождения Лианы, с которой я знаком совсем чуть-чуть, но которая кажется привлекательной и адекватной.

С Лианой меня познакомили мой давний английский приятель Дэвид и его молодая и относительно новая жена Ника. Раньше Дэвид был женат на другой русской красавице, по крайней мере, так рассказывают: сам я с ней не знаком. Утверждается, что красавица вертела хвостиком, вертела, да и отвертелась как-то от Дэвида совсем — к какому-то, кажется, французскому аристократу. У красавицы, говорят, губа вообще была не дура.

Дэвид погоревал, конечно, а потом поехал в родной красавицын городок где-то на Кубанщине — и вернулся в Лондон с новой женой, Никой. Которая оказалась то ли родной, то ли двоюродной, но точно племянницей красавицы-вертихвостки.

Теперь они дружат домами, а Дэвид и Ника с удовольствием рассказывают необычную фамильную историю. Только сейчас мне кажется, что недолго им осталось рассказывать. Потому что после двух бокалов вина и получаса беспощадных танцев Ника знаками стала просить меня взять некурящего Дэвида с собой на перекур. Я притворился, что жестов не понимаю, и тогда она оставила условности и перешла на открытый текст.

— Задолбал он меня, — пояснила. — Тут такие симпатюнчики вокруг, а он не отлипает.

Я сделал вид, что не расслышал: кругом грохотало. Я кивнул, придал лицу максимально общее выражение, улыбнулся и вышел. А когда вернулся, Ника — похоже, она к этому моменту добавила в себя коктейль-другой — спросила:

— Среди твоих знакомых нет милых холостяков?