Топографии популярной культуры

Из городских пейзажей середины ХХ века (их всего четыре)[86], присутствующих в учебнике на иллюстрациях к текстам, первый является визуальной заставкой к особому разделу о городских шалунах (Кудина, Новлянская 2002, 2 кл.: 82). Городская среда увязывается с ненормативностью, отступлением от должного и вообще порой от человечного поведения. Названием для раздела – «Какие ж это шутки!» – взята цитата из стихотворения А. Л. Барто «Два снежка»[87], возглас возмущения расчетливого городского хулигана, мечтавшего остаться анонимным и неожиданно получившего ответный снежок. Помещенные в этот раздел тексты транслируют схемы ненормативного поведения детей-горожан: безымянного трусливого озорника и нахальной эгоистки Любочки (Кудина, Новлянская 2002, 2 кл.: 83). Художественный портрет Любочки из одноименного стихотворения Барто ориентирован на педагогическую культуру советской эпохи с ее дидактичностью, однозначностью, прямолинейностью в критике асоциальности. На иллюстрации изображена беспечная девочка: она играет в классики, скачет на одной ножке, повернувшись к зрителю спиной (толстая коса с развязавшейся ленточкой отлетает вправо, короткая плиссированная юбочка – влево). Визуально-семантические значения легкости, непринужденности, беззаботности (говоря языком юного читателя, «отвязности», на что, собственно, и намекает ленточка в волосах) прочитываются и усваиваются раньше, чем лексические[88]. Они больше соответствуют канонам современных массмедиа. Мы видим, что на визуальном уровне теперь за пространством города также закрепляются значения нравственной распущенности, нарочитой ненормативности (в противовес картинам идеального города героев, к примеру, в советских учебниках по чтению 1930-х – начала 1980-х годов).

В отличие от взрослых-горожан, являющихся по преимуществу людьми средних лет, социально активные и открытые для общения взрослые из деревни представлены в разных возрастных категориях. В семи текстах показано, как мать, отец, бабушка, дедушка, взрослый-друг могут выступать в качестве партнеров социального взаимодействия[89]. Ситуация, когда взрослый озабочен не нормативной, а процессуальной стороной диалога, личностно значимого для обеих сторон, вскрывает в образе ребенка значения самостоятельности, равенства, автономности, индивидуальности: Ветер крышей громыхает, / Воет жалобно в трубе… / А в печи огонь порхает – / Хорошо у нас в избе! / У меня в муке колени, / У сестренки в тесте нос – / Дружно лепим мы пельмени / И выносим на мороз. / Друг от друга по секрету / И от бабушки тайком / То кладем в пельмень монету, / То начиним угольком. / Взглянет бабушка лукаво / Сквозь колесики-очки / И вздохнет: / И то забава! / Эх вы, птички-кулички![90]