Тополя нашей юности

— Где ты факты взял? — спросил Микита.

— Лейкин подбросил. Сказал, что в областном управлении Пилипончика не терпят. Дай только сигнал — как пить дать, вытурят…

— Это тот Лейкин, которого самого из милиции выгнали?

— Тот. Ну и что?

— Пусть бы сам и писал.

— Что ты понимаешь! — неожиданно взорвался Блицкриг. — С такими, как ты, за правду не повоюешь. Вчера соглашался, а теперь в кусты.

«Завистливый ты, Блицкриг, — подумал Микита. — Всему свету завидуешь. Еще молодой, вся жизнь впереди, а такой завистливый. Из института выгнали, потому что с жуликами связался. Мне известно, почему ты на милицию злишься. Стоит, видимо, отметка в паспорте. Но и сам я, правда, не лучше. Хотела бы душа в рай, да грехи не пускают. Водочка, будь ты трижды проклята… Жена ушла, и никто тебя за человека не считает, Микита».

— Я подпишу, — сказал Микита. — Но подпись поставлю неразборчиво. Сам знаешь…

Послюнив химический карандаш, Микита положил исписанный Васиным размашистым почерком лист на кожаную полевую сумку и вывел длинную закорючку.

Материал, который сочинил Микита Банедык на председателя райпотребсоюза, Вася подписал не читая.

2

Вечером в станционном буфете пьяный Блицкриг кричал:

— Я свое докажу… Выведу всех на чистую воду…

Васю угощали три молодых захмелевших моряка, которые сошли с поезда и, видимо, из-за позднего времени не решались отправиться в свои деревни. Выслушав Васю, парни насторожились. Старший, с тремя значками на флотском кителе и тонкой полоской усиков, тронул Блицкрига за плечо.

— Слушай, ты… потише на поворотах. Иначе — отшвартовывайся.

— Вы, ребята молодые… Ничего не знаете…

Васин сосед по столику, чернявый морячок, был настроен более миролюбиво.

— Ну пишет человек. Пусть пишет…

Старший, однако, нахмурился.

— А какие у тебя доказательства?

— Я все знаю. Специально занимался.

Моряки переглянулись и, как по команде, встали.

— Слушай, друг, выйдем на минутку. Проветримся. Будь добр.

Взяв сильно захмелевшего Васю под руку, моряки вывели его в станционный сквер.

К разгневанным морякам подошел дежурный Смолкин, который в это время находился в буфете и слышал весь разговор.

— Не трогайте его, ребята. Просто он богом обижен. Обыкновенный пустомеля…

Моряки, хмуро оглянувшись, пошли в буфет и через минуту исчезли оттуда все втроем…

Назавтра разразился скандал дома. Вася проснулся поздно. От боли раскалывалась голова. Долго пил воду, согнувшись над ведром.

Отец сидел за столом, брился.

— Вон! — закричал он. — Чтоб твоего духу тут не было.

— Я свое докажу.

— Что ты докажешь?

— То, что знаю.

Отец — худой, щуплый, воробей по сравнению с широкоплечим Васей — бросился на сына с кулаками, но отца схватил за руки Сергей, младший брат, недавно вернувшийся из армии.

— Что, я тебе денег не даю? — крикнул Вася, стоя на пороге. — В мае семьсот дал, теперь — восемьсот. Пью не на свои.

— Не хочу ни тебя, ни денег твоих. Прохода от людей нет.

— Смотря от каких людей.

— Вон, сволочь! Ровесники институты окончили, а он — собака собакой — брешет на всех.

— Увидим, кто кого. Про тех институтских я тоже знаю…

Отец с поднятыми кулаками снова бросился на Васю, но тот торопливо выскочил за дверь.

Во дворе средний брат Петро, работавший в лесхозе шофером, бросает в кузов трехтонки навоз. Сделал вид, что Васю не замечает.

— Дай закурить, — попросил Вася.

Петро и бровью не повел, словно Васи совсем нет рядом с ним.

— Дай, говорю, закурить.

Широкое лицо Петра вдруг побледнело, на губах выступила пена:

— Заколю-у-у!

Согнувшись, вобрав голову в плечи, Вася во всю прыть кинулся к воротам. Вилы со свистом врезались в верею.

В семье Биклагов — такая настоящая фамилия Васи Блицкрига — пожалуй, все немного пыльным мешком прибитые, до трех не считают…

3

Через две недели после того, как Вася послал материал на Пилипончика, в район приехала целая комиссия. Под своим материалом Вася поставил семь подписей, но когда комиссия стала опрашивать подписавшихся, а также тех, кто был назван в качестве свидетелей, то все искренне заявили, что ничего плохого про Пилипончика не слышали. Члены комиссии заинтересовались личностью самого Васи. Выяснилось, что по его письмам в район за последние годы приезжало уже несколько комиссий. Много его писем было прислано для принятия мер и реагирования в райком и райисполком.