Топор богомола

– Да, если дело дойдет до разбирательства, мы бы смогли их этим прижать. – Наномура невесело улыбнулся – возможно, потому что он говорил о том, как доказать вину детей, а может быть, потому что его слова «если дело дойдет до разбирательства» означали, что он в этом нисколько не сомневался.

– То есть ты не хочешь поймать этих детей на месте преступления?

– Ну, я точно не уверен, что они будут делать, и, конечно, не хочу подвергать тебя никакой опасности, Миякэ-сан. Наилучшим вариантом было бы избежать любого рода конфликтов. Так что, насколько это возможно, постарайся не дать им тебя заметить.

Жук-носорог практически сразу нарушил их договоренность.

На самом деле изначально он не собирался идти против просьбы Наномуры о том, чтобы оставаться в тени. Но то, как эти ребята командовали и помыкали сыном Наномуры, словно он был их подчиненным, вывело его из себя. Это напомнило Жуку-носорогу один фильм о войне, который он смотрел когда-то. Там была сцена, в которой солдаты развлекались, устраивая игры с жизнями своих пленных. Так что его это глубоко огорчило. Не потому, разумеется, что он был таким идеалистом, считавшим, что в военное время должны беспрекословно соблюдаться все правила морали. Это случилось потому, что во время просмотра фильма он представил одним из военнопленных, которых пытали, своего сына Кацуми. Как только эта мысль пришла ему в голову, он едва не вскипел от ярости.

…Мальчишки ошеломлены внезапным появлением перед ними Жука-носорога. Они дико переглядываются и визжат:

– Черт, это охрана!

Он знает, что они попытаются сбежать. Когда люди, захваченные врасплох, вдруг осознают, что попали в беду, они тотчас бросают все, чем до этого занимались, и пытаются убраться подальше. В таком состоянии они не думают ни о прошлом, ни о будущем; их заботит лишь текущая ситуация, в которой они оказались. Их нисколько не волнует, что может случиться с кем-то еще, настолько отчаянно они стараются избежать какого-либо вреда для себя. Они просто сбегают – бездумно и безразлично. А позже, по прошествии некоторого времени, ищут козла отпущения – кого-то, на кого можно свалить всю вину.

Они глубоко убеждены, что страдать должны только другие и что только другие должны брать на себя какую-либо ответственность.

Так что Жук-носорог делает свой ход прежде, чем они успевают броситься в бегство. Он не знает, кто из них троих главный, поэтому хватает за плечи ближайшего к нему мальчишку.

– Не двигайтесь, – строго говорит он двум другим. – Попытка к бегству только усугубит ситуацию.

Один из оставшихся стоит как вкопанный, а второй бросается наутек, не колеблясь ни секунды. Должно быть, он уверен, что все, что ему нужно сделать, – это выбраться отсюда целым и невредимым, и тогда все будет хорошо.

– Какого хрена, мужик?! – Парень вырывается из рук Жука-носорога.

Жук-носорог пытается решить, как ему себя вести – жестко или вежливо.

– Я патрулирую этот этаж, – наконец спокойно говорит он.

Двое школьников переглядываются. Видимо, гадают, не отец ли это Наномуры.

– Вы, ребята, учитесь в средней школе? – спрашивает Жук-носорог.

Один из пацанов, который потирает плечо, кажется, замечает некоторую теплоту в тоне обращающегося к ним мужчины, принимает это за слабость и решает, что это повод перейти в наступление.

– Это правда больно. Вы не имеете права прибегать к насилию.

– О, вот как, больно?

– Да, это было очень больно! Я серьезно!

Мальчишка, по всей видимости, привык ломать подобного рода неубедительную комедию, которая хорошо действует на учителей в средней школе. Но Жук-носорог не особенно впечатлен. Он снова хватает его за плечи и сжимает еще сильнее. Парень вопит, и у него подгибаются колени.

Лицо другого напрягается, это видно даже под маской.

– За сколько ты пробегаешь пятьдесят метров, а? – Жук-носорог обращает внимание на того, что стоит рядом, все еще держа другого за плечи. – Если ты думаешь, что можешь бегать быстрее меня, тогда попробуй. Но если ты решишься, то постарайся не облажаться. Если ты попытаешься убежать и я тебя поймаю, ты пожалеешь об этом. Я не буду к тебе снисходителен. Поэтому предупреждаю тебя честно – если решишься бежать, ты должен быть уверен, что сможешь от меня убежать. Тебе нужно будет побить все твои личные рекорды.

Ясно, что пацан никуда не побежит. Жук-носорог вдруг как будто просыпается, и в его голове сами собой возникают вопросы: «Что, черт возьми, я делаю? Я ведь гораздо сильнее их. Разве это нельзя назвать обычным издевательством? Я пользуюсь своей силой, чтобы подчинить людей, которые использовали свою силу, чтобы контролировать кого-то более слабого, чем они».

Хотя в этом есть своя логика. Нет ничего плохого в том, чтобы применять силу по отношению к тем, кто слабее тебя, если они применяют силу к тем, кто слабее их.

С точки зрения Жука-носорога, это имеет смысл. Да, это кажется вполне разумным. Но когда он смотрит на удивительно худые запястья ученика средней школы и его искаженное болью лицо, он испытывает сокрушительное чувство вины.