Топор отмщения

– Я уже был там. Какая у вас приятная спальня.

– Мистер Лэм, я хочу попросить вас покинуть мой дом. Мне не нравятся ваши методы.

– Хорошо, – сказал я и вышел в гостиную.

Стенберри церемонно обошел меня и распахнул передо мной входную дверь, величественно застыв в дверном проеме.

Но я не вышел. Я вернулся и сел в удобное кресло. Несколько секунд Стенберри стоял в той же позе, потом произнес:

– Прошу вас покинуть мой дом. Если вы не уйдете, мне придется принять другие меры.

– Давайте принимайте.

Он еще подождал, потом медленно закрыл дверь. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, затем Стенберри сказал:

– Я сделал вам огромное одолжение, позволив нарушить мое уединение, поскольку считал вас представителем прессы. – Он говорил с упреком, но очень вежливо.

– Я же сказал вам, что я частный детектив.

– Если бы вы сообщили мне об этом раньше, я бы вас не принял, тем более если бы знал, что вы частный детектив.

– Детектив должен все осмотреть, – пояснил я.

– Мистер Лэм, я не знаю, какую игру вы ведете и что вы пытаетесь доказать, но если вы сейчас же не уберетесь, я вызову полицию.

– Это меня вполне устраивает. Когда будете звонить, попросите к телефону Фрэнка Селлерса, он работает в отделе по расследованию убийств. Он занимается делом об убийстве вашего дяди.

Я по-прежнему сидел, а Арчи Стенберри стоял. Он нерешительно направился к телефону, потом повернулся и сел.

– Я не могу понять причины вашей грубости, – сказал он.

– Прежде всего, хотя вы и очень аккуратный и педантичный человек, вы кое-что упустили. Вы любимый племянник богатого дядюшки, которому принадлежит эта квартира. Следовательно, у вас должна быть приличная служанка. И действительно, ваша спальня сверкает чистотой.

– Какое это имеет отношение к делу?

– Это слабое место в вашей обороне.

– Что вы хотите этим сказать?

Я вложил в свои слова всю убедительность, на какую был способен:

– Горничная сможет рассказать мне, какая фотография снята со стены, – вот тут-то вы и совершили ошибку. Вам не надо было снимать фотографию вместе с рамкой. Надо было просто вытащить ее из рамки, вставить какую-нибудь другую и повесить обратно. А так на обоях видно пятно другого оттенка. Ну и, конечно, в стене осталась дырочка от гвоздя, на котором висела фотография.

Он посмотрел на меня так, будто я ударил его кулаком в живот.

– Теперь идите и звоните в полицию. Когда приедет Фрэнк Селлерс, мы пригласим сюда вашу горничную, покажем ей фото Билли Прю и спросим, та ли это фотография, которая висела над вашей кроватью.

Его плечи опустились, как будто из легких выпустили весь воздух.

– Чего… чего вы от меня хотите?

– Естественно, правды.

– Лэм, я расскажу вам что-то, чего никогда никому не говорил, то, в чем я не признался бы ни единой душе. Время от времени я заходил во «Встречи у Римли». Это было совершенно естественно.

– Собирали материал для вашего романа?

– Не говорите глупостей. Просто мне надо было расслабиться. Когда человек занимается умственным трудом, ему необходимо время от времени развлечься.

– И вы завели интрижку с Билли Прю?

– Дайте же мне кончить.

– Продолжайте.

– Билли Прю как-то продала мне сигареты. Когда я ее увидел, то решил, что она одна из самых красивых девушек в мире.

– И вы стали за ней ухаживать?

– Естественно. Но из этого абсолютно ничего не вышло.

– Что же было потом?

– Потом я всерьез ею увлекся, и боюсь, что мой дядя… в общем, боюсь, что дядя не одобрял моего поведения. Ему не нравилось, что я «потерял голову», как он выражался.

– Что же он сделал?

– Я не знаю, мистер Лэм. Клянусь честью, я этого не знаю.

– Но что вы сами предполагаете?

– Я даже не задумывался над этим.

– Может быть, я могу за вас подумать? – сказал я.

Он посмотрел на меня опухшими, красными глазами – в них было выражение раненого оленя, не понимающего, почему в него стреляли.

– Ваш дядя считал, что она авантюристка?

– По-моему, это ясно из моего рассказа.

– И тогда он отправился на нее посмотреть и сказал ей, что, если она сделает что-нибудь такое, что оттолкнет вас от нее и излечит от этой привязанности – например, заведет роман с кем-нибудь другим или устроит так, чтобы вы застали кого-то в ее квартире, – в общем, сделает что-то, что лишит вас всяких иллюзий, – тогда он заплатит ей большую сумму денег. Больше, чем она могла надеяться получить, вступив с вами в законный брак, а потом разведясь.

Арчи вытащил из кармана смятый носовой платок и начал крутить его в пальцах.

– Я не знаю точно. Не представляю, чтобы дядя Руфус мог сделать что-либо подобное. Не думаю, чтобы Билли стала бы это выслушивать. Я думаю, что она… отвергла бы это.

– При помощи ручки топора?

– Боже мой, вы просто сводите меня с ума своими циничными шуточками. Конечно же, нет! Билли и мухи не обидит. Мы не можем вмешивать Билли в эту историю! Мы не должны!

– А что насчет фотографии?

– Я снял ее, как только узнал о случившемся.

– Она сама подарила вам свою фотографию?

– Нет. Я нашел фотографа, который делал ее рекламные снимки, и заплатил ему, чтобы он сделал для меня хороший отпечаток. Она об этом не знает.

– Значит, вы просто стопроцентный…