Тор

КПК в кармане завибрировал. Достав его, я взглянул на экран. «Независимый» уже перекинул построенный маршрут до Ясного. Выбрав место почище, я сел на землю и тоже закурил. В голове все перемешалось. Как действовать дальше? Зачем вертел башкой, а не смотрел под ноги? Может, Маклауд прав и мне стоит идти к Степановичу? Но как же Тихий? Он спас меня. Сам чуть не погиб, но спас мою шкуру.

– Все, боец, тебе пора. К сожалению, наши пути расходятся. Тебе налево, нам направо. – Маклауд закинул тело Тихого на свое плечо. – Даст Зона, еще свидимся.

Еще несколько минут я смотрел вслед удаляющейся фигуре «независимого». Мне было тошно от того, что напарник пострадал из-за моей глупости. Но в то же время душу переполняла гордость за товарища. Многие говорили, что в Зоне дружбы нет. Ложь! Наглая и откровенная ложь! Есть! Главное – при любом раскладе оставаться человеком. Неважно, где ты находишься. Главное – человечность.

Алчность, выгодные лишь одному знакомства, предательство – всего этого дерьма хватает не только здесь. На Большой земле его не меньше. Так для чего же люди прутся в Зону? Они считают, что в этих местах все дозволено? Нет! Законы здесь намного жестче, нежели по ту сторону Периметра. А наказание в большинстве случаев – смерть. Я хорошо понял эту простую философию Зоны.

– Эй, ты! – мысленно обращаясь к ней, воскликнул я, – Знаю, что слышишь! Радуйся, что верю в тебя! Знай это! Ты победила! Теперь Андрей Томашевский целиком и полностью твой! Об одном прошу – не дай ему умереть. Забери меня, но сохрани его жизнь!

Закинув рюкзак на плечи, снова взглянул на экран КПК. Сжал в ладони обрез и выдвинулся в сторону Ясного.

Глава 18. Перерождение

Крепыш и Антибиотик шли по темному коридору. Ни одна из десятков ламп не горела, а аварийное освещение, работающее через раз, позволяло лишь немного видеть друг друга на расстоянии не больше пары шагов. Под подошвами ботинок что-то постоянно хрустело, и от этого звука по спине пробегали мурашки – слишком уж было похоже на хруст ломающихся костей, словно все вокруг усыпано скелетами. И хорошо бы, если бы скелеты принадлежали крысам или другим мелким животным.

Не выдержав, Антибиотик остановился. Чиркнув зажигалкой, принялся рассматривать пол. Как оказалось, источником хруста были не кости, а внушительные многослойные пласты сухой краски, облупившейся со стен. Облегченно выдохнув, Антибиотик посмотрел на напарника. Крепыш стоял в нескольких шагах впереди и возился с какой-то табличкой, закрепленной на стене. Просунув лезвие ножа между железной пластиной и бетоном, сталкер потянул рукоять на себя. Из образовавшейся щели полился свет.

– Окно? – удивленно произнес Антибиотик. – А зачем его закрыли?

– Нет, – наконец-то оторвав заслонку, ответил Крепыш. – Дыра для вентиляции. Скорее всего, через нее проходила труба. Или что-то подобное.

Стало немного светлее, но из-за небольших размеров технологического отверстия оставшаяся часть коридора оставалась темной.

Осмотревшись, Крепыш поник. Он никак не мог понять, в какой год их занесло.

Пройдя до конца коридора, напарники добрались до ступеней наверх. Поднялись на уровень выше и остановились на отдых. Усевшись у стены, Крепыш размышлял вслух:

– За все время пребывания здесь мы не встретили ни одного фанатика. Стена, на которой установлен мемориал, была построена в восемьдесят шестом. Она разделяет Третий и Четвертый энергоблоки. Значит, все мероприятия по ликвидации последствий аварии давно окончены. Нет персонала, нет шума работающих агрегатов. Станцию полностью вывели из эксплуатации в двухтысячном году. – Замолчав на несколько секунд, Крепыш собрал в голове все части пазла и продолжил: – Получается, нас забросило в промежуток времени, где станция уже законсервирована, а Зоны еще нет.

– И что нам дает эта информация? – нахмурив брови, поинтересовался Антибиотик. – Явно не понимание, как выбраться. Согласись, мы пленники: Зоны, станции, времени, хрен разберешь чего еще.

– Полного понимания нет, ты прав, – угрюмо мотнул головой Крепыш, – но возможность предугадать дальнейшее развитие событий – есть. Пленники? Возможно. Но ни ты, ни я не скованы цепями, не заперты в клетке, выкуп за нас никто не требует. Что это значит? А то, что найти выход вполне реально.

Неожиданно раздался протяжный низкий гул. Крепыш вскочил на ноги, устремив взгляд в сторону лестницы. Антибиотик осматривал полутемный коридор.

– Звук доносится снизу, – бросил Крепыш. – За мной!

Вернувшись обратно к мемориалу, напарники остановились около ступеней и прислушались. Гул шел из-за стены. Оттуда же доносились обрывки человеческой речи. Разобрать, о чем говорят, не получалось: мешали шум и толстая бетонная перегородка.

– Что там происходит? – удивился Антибиотик. – Ты же говорил, что станция закрыта. Или все же ошибся?

– Не знаю, – сухо произнес Крепыш. – Это было всего лишь предположение. Не более.

– Что будем делать? – теряя терпение, бросил Антибиотик. – Просто стоять и слушать? Или попытаемся попасть туда, где люди?