Тор

– Долгая история. Да и ни к чему она тебе. Меньше знаешь – уверенней на ногах стоишь. – Банан налил только себе и залпом осушил стакан. – Вот. Дали ему год. Отсидел тринадцать месяцев – досрочно выпустили. – По своему обыкновению, он «шуткой юмора» постарался перевести разговор в другое русло.

– В душу тебе лезть не буду, – устало зевнув, произнес я. – Захочешь рассказать – расскажешь. А нет – то и суда нет. Короче, что-то меня нахлобучило, как подростка. Спасибо за все. Пойду, пожалуй, спать.

– Давай, братан. А я еще немного посижу, – рассматривая оставшиеся полбутылки прозрачного, ответил Банан.

Пошатываясь, я побрел к ночлежке, где меня ждала не самая свежая и удобная кровать, но ведь тут и не курорт.

Глава 20. Покаяние

«Отпущение грехов дарует не исповедник, а сама исповедь».

Оскар Уайльд

Новое утро в Зоне оказалось непохожим на те, что мне доводилось видеть. Невероятно чистое небо. Глубокая, непостижимая синева без единого облака. Ослепительно яркое солнце, только поднявшись над горизонтом, тут же принялось согревать своим теплом все и всех вокруг. Легкий ветерок зашумел сухими листьями в кронах деревьев. Только вместо веселого щебетания птиц доносился противный вороний ор. Ну, как говорится, – в каждой бочке меда есть своя ложка дегтя.

Я сидел на сложенных друг на друга бетонных плитах, попивая цикорий, местный заменитель кофе, и дымя сигаретой. Как ни странно, но это прекрасное утро не было омрачено похмельем. Греясь в лучах солнца, по которому успел соскучиться, я радовался новому дню.

Что нужно человеку для счастья? Правильно, немного тепла и отсутствие раздражителей. Хотя… С раздражителями не все так безоблачно, как хотелось бы. Комары, по всей видимости, тоже согрелись и знатно проголодались. А как еще объяснить нашествие писклявых кровопийц?

– Зараза! – выругался я, прихлопнув очередного наглеца, присосавшегося к шее.

«Сталкеры! Внимание! Сидя в баре и пропивая остатки здоровья, вы не сможете проявить себя! Доблесть! Мужество! Отвага! Если вам близки эти понятия, значит, ваше место в “Возмездии”!» – донеслось из громкоговорителя, висевшего над входом в бар.

– Пропаганда. Без нее никуда, – прозвучал голос Банана.

Я даже не заметил, как он подошел. Сталкер стоял, опершись спиной о плиты.

– Когда-то, – продолжил он, – я тоже поддался влиянию пропаганды. Возомнил себя крутым перцем, которому все по плечу. Напялил форму «Возмездия» и начал хорохориться перед другими сталкерами. Как-никак член самого мощного клана во всей Зоне! Молод. Горяч – телом и нравом. Помню, как будто это было вчера. Отправился наш отряд к Покинутому городу. Мы Припять так называем, – пояснил Банан. – Но на подходе к РЛС попали, как нам тогда казалось, в мощную пси-аномалию. Мощно мозги поджарило. Дензел с Кадыком сразу отключились. Следом свалился Грег. А я… – Банан запнулся. – Я сбежал. Подло. Трусливо. Оставив товарищей умирать. Вся спесь и чрезмерная крутость сразу же улетучились. С тех пор у меня такой цвет кожи. Честно сказать? Свое прозвище я сам же придумал. А знаешь зачем? – вопросительно посмотрев на меня, поинтересовался он.

В ответ я отрицательно покачал головой.

– Чтобы спрятаться.

– От кого? От Зоны? Так от нее же не спрячешься.

– От нее тоже. Оказалось, парни из отряда выжили. Только изменились очень. Как позже выяснилось, РЛС – не просто аномалия, а зомбирующая установка. С ее помощью «Обелиск» пополняет свои ряды новыми адептами. А те, кто не выживает, становятся кормом для мутантов.

– А как ты узнал, что они живы?

– Как-как! Столкнулся с ними лицом к лицу на границе, во время очередной попытки прорыва фанатиков на территорию «Независимых». В тот день я во второй раз проявил свою трусость и снова сделал ноги. С тех пор прячусь. Стыдливо. Забиваюсь в самые глубокие норы, как крыса. Боюсь я умирать. Понимаешь? – Склонив голову, Банан замолчал.

– Бояться смерти – это нормально, – произнес я, – не боится ее только напыщенный идиот или тяжело больной человек, уставший жить, чувствующий постоянные муки, доставляемые недугом. В твоем случае все иначе. Тебя грызет совесть. Нет, я не виню тебя. Я не знаю, как бы сам повел себя в подобной ситуации. Все люди совершают ошибки, за которые им всю оставшуюся жизнь совестно. Просто отпусти. Уже ничего не изменить. А прятаться глупо. От себя не спрячешься.

– Знаешь, ты прав. Никогда бы не подумал, что выговорюсь и станет легче, – усмехнулся Банан. – Спасибо, что выслушал и не осудил. Больше всего я боялся быть осужденным, а получается, свой срок в собственноручно построенной тюрьме уже отмотал с лихвой. Нужно заново учиться жить.

– Ладно, мне пора, – сказал я, спрыгивая с плит. – Степанович мне точно голову открутит. Даст Зона, еще свидимся.

– Бывай, – похлопав меня по плечу, произнес Банан. – Ты заходи, если что. Кстати, – взглянув на мой обрез, всполошился он. – Погоди две минуты. Я быстро.