ТораДора!

— «… Друзья… Я и… Китамура-кун…?»

Айсака должна была, но…

Она так и не сказала этого, она не сказала Ты мне нравишься, но я не хочу быть твоим хорошим другом, я хочу быть твоей девушкой. Но теперь шёпот Айсаки становилось всё труднее расслышать…

Я отвергла тебя, когда ты мне признался, но после, пока я наблюдала за тобой, ты мне самой постепенно начал нравиться. Теперь ты мне правда очень нравишься, я бы хотела, чтобы мы встречались, как пара.

… Она так и не произнесла нормально самые важные слова.

Карманный Тигр, которую вроде бы волновали только её личные чувства и мысли, теперь попалась в ловушку собственных когтей. «Эм-м», — промычала она, потом отступила и сдалась.

— «Ну что ж, увидимся завтра!» — сказал Китамура в своей обычной беззаботной манере. Хорошие новости: его отношение осталось таким же, как всегда; плохие новости: он не имел ни малейшего понятия, что только что произошло.

Айсака тоже взяла себя в руки, усмирила разбегающиеся мысли и вернулась к своей привычной внешней невозмутимости.

— «До завтра».

Рюдзи подавленно опустил голову. Он поскрёб в затылке и закрыл глаза. По звукам шагов он мог сказать, что те двое разошлись в противоположные стороны. Ему оставалось только застонать:

— «… Какая же она тупица…»

… Блин, да Китамура так тебя и не понял!

Эта твоя прямота, о которой говорит Китамура, да что он вообще знает? Твои слёзы, робость, одиночество, твоя любовь к нему… Сколько из этих хрупких чувств ты держала в секрете?

Не важно, насколько эти чувства мучительные или нежные, ты ни разу не позволила ему их понять! Так и не позволила ему действительно понять тебя!

Поднявшись на затёкшие, окоченелые ноги, Рюдзи медленно вышел.

«До свидания». Айсака выглядела в самом деле спокойной, когда сказала это, хотя наверняка скрывала какие-то чувства, которые никто не мог понять, а затем вернулась к своей изоляции.

Удаляясь сейчас от Китамуры, она вся дрожит, и никто её не видит; она, должно быть, беззвучно плачет так, чтобы никто не мог услышать, её слёзы падают на землю… Уверен, так оно и есть!

А если так, и только я об этом знаю…

Вопрос… Что теперь следует делать Такасу Рюдзи?

Ответ… «Да очень просто».

Хотя он произнёс это с убеждённостью, но даже он сам не был настолько уверен. Он отвечал на вопрос не головой, а сердцем, кожей, костями и плотью, всем этим телом, которое провело много времени вместе с Айсакой.

Тогда пусть само двигается! Если всё пойдёт правильно, тогда это тело приведёт меня туда, где она сейчас.

Наверняка!

* * *

На дороге к дому, в лучах самого обычного заката…

— «… Чего тебе надо?»

Рюдзи наконец-то догнал Айсаку и схватил её за плечо… Они находились в тихом переулке между жилыми домами, и поблизости никого не было видно.

Айсака обернулась в недоумении, потом взглянула на Рюдзи, который всё ещё не мог отдышаться, и сказала:

— «Хватит уже… Ты больше не мой пёс, тебе больше незачем следовать за мной!» — заявила она прохладным тоном, оттолкнув руку Рюдзи и снова продолжая идти вперёд. Рюдзи заговорил, обращаясь к её спине:

— «Хоть ты и говоришь так, тебе хочется плакать. Тебе плохо из-за того, что твоё признание провалилось, так ведь? Хотя его ответ и не вполне можно назвать отказом».

«…!»

Отскочив довольно далеко, Айсака воскликнула:

— «Т-ты… видел?!»

— «… Скажу сразу, я не собирался тебя подслушивать. На самом деле ты сама виновата, как можно быть настолько глупой, чтобы из всех мест выбрать для признания двор как раз под окном мужского туалета? Я чисто случайно слышал всё, когда пошёл помыть руки».

Несмотря на закатный свет солнца Рюдзи всё же смог разглядеть, что лицо Айсаки всё больше краснело, когда она пробормотала: «П-правда?!» Кажется, она в самом деле не додумалась.