Тореадор. Часть 2. Лаура

– Я не знаю кто я и откуда. Я не знаю своих родителей. Я не знаю, сколько мне лет. Брат Густаво Пенья говорит, что мне тридцать или около того. Когда-то он нашел меня в канаве, замерзающую от холода и умирающую от голода. Какие-то люди отобрали у меня всю еду и единственную шаль, в которую я куталась, пытаясь согреться. Густаво отдал мне свой теплый хубон. Я помню, что утонула в нем почти до пяток. Густаво развел костер и согрел в большой миске воду, туда он покрошил кусочек вяленого мяса и сухой хлеб, дал мне ложку и смотрел, как я, обжигаясь, глотала еду, почти не жуя. С тех пор прошло много лет и зим, может и целых двадцать, не знаю, но этот день всю жизнь стоит у меня перед глазами. Никто и никогда ни до, ни после этого не относился ко мне с таким участием и добротой. Вы сами видите, сеньор, что я совсем не красавица, а тогда была просто страшненькая обезьянка. Меня так и показывали на площадях. Наряжали в рваные одежды, надевали ошейник на цепочке и водили по кругу, выдавая за ребенка человека и обезьяны. Так было с того времени, как я себя помню, до того дня, как я убежала, захватив хозяйкину шаль. Я ничего не умела и не могла, на меня показывали пальцами, а мальчишки кидали в меня грязью и камнями, я пряталась. Воровать я тоже не умела, да и не смогла бы. Густаво Пенья не стал меня прогонять, наоборот, взял меня за руку, и мы с ним пошли по дороге. С ним было хорошо. Он много рассказывал, кормил меня, а однажды мы пришли в цыганский табор. Его везде знали, у него было много друзей, даже среди цыган. Там он меня и оставил. С цыганами было хорошо. Они не смеялись надо мной, всему учили. Я там научилась петь и танцевать, гадать по руке и на картах, … да хоть на чем. С ними я прожила несколько лет. Но однажды королевские солдаты выловили почти всех и куда-то увели. Я спряталась и опять осталась совсем одна. Но теперь я уже умела петь и танцевать. У меня был бубен. Я ходила по улицам, пела, гадала по руке. Кто-то давал мне мелкие монеты, кто-то прогонял. Ночевала я, где придется. Чаще на каком-нибудь сеновале с коровами и лошадьми. Потом меня схватили пираты, я попала вместе с какими-то людьми в трюм. Нас должны были продать как рабов. На этом корабле я сдружилась с одним разбойником, имени его я не знаю, все его называли "Сломанный нос", у него был просто огромный нос, повернутый в сторону. Он все время смеялся, глядя на меня, и говорил, что я даже страшнее чем он. Этот пират развлекался тем, что учил меня обращаться с холодным оружием. Его потом убили в стычке с такими же как он, бандитами. Я забрала себе все его побрякушки: кортик, стилет, ножи. Тогда же я перестала бояться мужчин, я научилась защищаться. Я опять убежала, потом пробралась на одну шхуну и вернулась в Испанию. Однажды я танцевала на площади в Мадриде перед собором. Какой-то священник (потом я узнала, что это был сам епископ) приказал солдатам прогнать меня. Я сказала ему пару слов и скорчила рожу. Меня схватили и бросили в темницу. На другой или третий день меня повели на площадь, там уже все приготовили, чтобы меня сжечь. Оказывается, этот епископ сказал, что я ведьма и колдую в святом месте. Меня бы тогда и сожгли, но ко мне подошел монах в капюшоне, протянул на руке маленький черный камешек и прошептал: "Сунь в рот и ничего не бойся. Только не глотай". Я так и сделала. Внезапно земля ушла у меня из – под ног, я упала. Я не могла двинуть даже пальцем. Монах склонился надо мной и громко сказал, что я умерла от разрыва сердца. Он взял меня на руки и вынес с площади. Это опять был Густаво Пенья. Он опять спас меня. Потом мы с ним прятались и убегали от инквизиторов. Потом он уехал в Мексику, а я сбежала во Францию со знакомыми менестрелями. С ними я пропутешествовала еще несколько лет. Потом они уехали в Англию, а я вернулась в Севилью. И опять нарвалась на епископа. Тут уж он громко заорал, что я исчадие ада. Меня опять схватили и опять бросили в подвал. И опять приговорили к аутодафе. Сегодня, когда я увидела падре Бенито, я все ждала, когда он скажет вам, чтобы меня схватили как ведьму, но он почему-то промолчал. Хотя я видела, что он прекрасно меня узнал. А тогда Густаво Пенья опять спас меня. Не знаю как, но он просто открыл дверь моей темницы, схватил меня за руку, и мы убежали. Мы уехали на Тенерифе. Оттуда я опять вернулась в Испанию, а он опять уехал в Мексику. После этого случая, я перестала приходить в Мадрид и Севилью, и без них хватает городов, где можно петь и танцевать по тавернам. В одной из них, у дороги, ведущей в Кадис, я однажды и встретила Лауру. Я тогда еще подумала, что какие-то бандиты украли богатенькую куклу. Может, хотят получить выкуп, может, продадут в гарем какому-нибудь жирному индюку на пристани. Там много всяких купцов, перекупщиков, да и прочих м**** хватает. Я уже перестала обращать на всех внимание, но тут дверь распахнулась, и ворвался Густаво Пенья. Он пошел на этих бандитов, требуя освободить Лауру. Но кто-то их этих **** стукнул его чем-то по голове. Густаво упал. Я только видела, как кровь рекой потекла у него из раны. Меня так и пригвоздило к полу. А тут еще Сантос говорит, чтобы монаха связали и бросили в повозку. Надо было срочно что-то делать. Я не глупая. Чтобы справиться с пятью пиратами, надо человек десять крупных мужчин, а не одну худую Сабину. Я тогда с такой ненавистью посмотрела на Лауру, я готова была ее убить голыми руками. Ведь из – за нее может умереть мой единственный друг… А эта красотка! Что она из себя представляет? Я всю жизнь мечтала иметь хоть одно красивое платье. А она сидит в таком платье, что у меня голова кругом пошла. Сантос перехватил мой взгляд и расхохотался. Он предложил мне, даже скорее приказал, ехать с ними, чтобы ухаживать за Лаурой. Это меня устраивало. Я сказала, что хочу за свои услуги это платье со всеми украшениями. Он согласился. Так легко согласился, что я ему сразу не поверила. Но это было неважно. Я собиралась ночью освободить Густаво и убежать с ним. Но не тут-то было. Меня даже близко не подпускали к раненому монаху. Разрешили только перевязать ему голову. Как я тогда ненавидела Лауру, я лупила ее, дергала за волосы. Но она слабо реагировала на все. Она была вся какая-то вялая, ее вело из стороны в сторону, временами она просто теряла сознание. И тут я поняла, что Сантос ее чем-то опаивает, он ее преднамеренно травит. Это меня так возмутило! Если бы он с ней просто забавлялся, я бы и то так не разозлилась. Повадки пиратов мне хорошо известны. Но, нет. Он не только сам ее не трогал, но даже своим подельникам запретил прикасаться к ней. Особенно после того, как я стала за ней ухаживать. Ему нравилось, что я ее бью и терзаю. Он стал меньше внимания обращать на нас. А мне вдруг стало жалко эту изнеженную красавицу. Тогда я и решила назло Сантосу спасти ее, если получится. Ох, и намучилась я с ней. Ей даешь воду, заставляешь пить, а она ничего не понимает, норовит лечь на землю. Хорошо, что она легенькая как перышко, а я сильная. Обхвачу ее поперек живота и сжимаю, пока все из желудка не выйдет. И опять заливаю воду в рот. Она мокрая, вся в нечистотах. Потом вычищу ей платье, подберу волосы и уложу на солому в повозке. Так и развлекаюсь с ней с утра до вечера. А Сантос, гадина, каждый раз заливает ей в рот свое пойло. Потом я узнала, что это настойка из пейота. Индейцы в Мексике собирают особый вид кактусов. Делают из него напиток, наподобие спирта, а из одной разновидности добывают яд. Если надо кого-то отправить на тот свет незаметно, ему начинают маленькими дозами давать эту дрянь. Она накапливается внутри и человек умирает, может и за тысячу миль от того, кто его отравил. Я знаю об этом от Густаво. Эта девочка не успела в своей жизни сделать ничего такого, за что ее нужно было так медленно убивать. А когда мы попали на его бриг, я поняла, что не уберегу Лауру. Там было сто голодных, пьяных и злых подлецов. Одного я, правда, убила, когда он протянул к Лауре свои грязные лапы. Но, честно говоря, думала, что смерть наша вот она – на лезвии любого ножа. Сантос им тогда ничего не позволил, сказал, что какой-то дон Алонсо заплатит за нас пять тысяч. А когда они захватят шхуну дона Алонсо, то обе девки (это значит мы) достанемся всем, кто захочет. Он запер нас в своей каюте, у дверей поставил верзилу Христиана, тупого, но сильного. Я ему нагадала кучу всего, и он разрешил мне сбегать, посмотреть на раненного пленника. Тогда Густаво дал мне одно снадобье и сказал, как давать его Лауре. Теперь она постоянно спала, а когда просыпалась, то умоляла убить ее. Я удивилась, зачем мечтать о смерти, если впереди ее ждет муж и богатство. Но Лаура твердила, что при первой же возможности бросится в море. Потом мы поговорили по душам. Она сказала, что Марко спасет нас, а если я помогу ей сейчас, то он сделает меня богатой, купит мне дом и даст много денег. Я ей не поверила. Чтобы сын всесильного маркиза спасал двух нищенок? Это смешно. Но Лаура верила в это так свято, что я тоже стала надеяться. Тогда я придумала одну вещь. Я придумала, как спасти Густаво и рассказала об этом Лауре. Это было очень опасно, она могла умереть, но маленький шанс у нас появился. Лаура с радостью согласилась. А я поняла, что встретила еще одного друга в своей жизни. Я стала оберегать ее, как свою маленькую сестру. Я оторвала от одной из нижних юбок Лауры длинный кусок кружева и так скрепили им все юбки между собой, что ни одному мужчине не под силу их разорвать, потом заменила шелковую ленту, стягивающую корсет на сыромятный ремешок из своих запасов. Его я завязала на мелкие узелки, не развязать, ни разорвать. Очень вовремя. На другой день Сантос принес мне свою отраву и приказал напоить Лауру. Я сделала, как он приказал, только дала ей снотворное снадобье, а когда он пришел за ней, дала лизнуть один камешек. Лаура потеряла сознание и почти перестала дышать. Я, конечно, боялась, что ее сердце может не выдержать, но если бы нас разлучили, то ее смерть была бы лучшим выходом. Особенно, когда я увидела этого самого дона Алонсо. Первое, что он сделал, когда Христиан свалил Лауру на лежанку, он полез к ней под юбку… известно зачем. Пока он пытался ее раздеть, Сантос приволок меня и Густаво и продал дону Алонсо за пятьсот монет. Я хорошо помню почти голого старика, пытающегося разорвать на Лауре платье. Он злился. А Сантос расхохотался во все горло и сказал, что я могу раздеть сеньориту, и еще пожелал удовольствия от покупки такой рабыни. Тут уж дон Алонсо надулся как индюк и приказал мне снять с Лауры это платье. А я спросила его, неужели он будет заниматься ЭТИМ с трупом? Он замахнулся на меня кулаком, но я опять сказала, что сеньорита уже умерла или умирает, что Сантос отравил ее перед тем, как нести на "Торо дорадо". Дон Алонсо не поверил, приказал позвать доктора. Докторишка ничего не смыслил в индейских отравах. Он, правда, дал ей понюхать что-то резко вонючее из маленькой баночки, она никак не отреагировала, потом смочил Лауре чем-то губы, на губах появилась черно – зеленая пена. Всем стало понятно, что ее действительно отравили. Дон Алонсо хотел вернуться в порт на Тенерифе, но я сказала, что его там ожидают солдаты короля, что Сантос отправил письмо губернатору, где написал, что дон Алонсо украл сеньориту Видаль. Дон Алонсо испугался. Я сказала, что Густаво Пенья сможет спасти Лауру, если еще не поздно. Он не поверил, но согласился. Густаво, конечно, откачал Лауру. Потом мы дурачили дона Алонсо еще две недели. Лауру было жалко, но у нас не было другого выхода. Густаво давал ей рвотное средство. Ее так рвало, что дон Алонсо убирался из каюты. Потом Густаво кормил Лауру и давал ей снотворное. Она спала, а дон Алонсо думал, что она без сознания. Густаво сказал, что нам бы только оказаться на Кубе, а там у него есть друзья, которые помогут нам бежать и спрятаться. Так было, пока на шхуну не напали пираты. Пока дон Алонсо разбирался со своими матросами, мы сидели болтали, неожиданно он вошел в нашу каюту и увидел Лауру вполне здоровой и веселой. Он сразу все понял. Он выгнал Густаво, чтобы тот вылечил каких-то солдат. А сам схватил нож и хотел убить Лауру, я вступилась. Он замахнулся ножом на меня, я увернулась, но он все же зацепил меня, не очень глубоко. Потом выскочил за Лаурой. Я боялась за нее, но уже помочь ничем не могла. Потом в каюту заглянул Маркос, он спросил: " где Лаура?". Я показала, куда она побежала. Потом пришел Густаво, перевязал мои раны и перенес меня на "Санта Розу". Там я узнала, что Маркос убил дона Алонсо, когда тот уже собирался всадить свой нож в Лауру. А потом мы приплыли на Кубу. Там было очень здорово. Маркос вкратце все рассказал. Там был один случай, смешной такой. Мы приехали на прием к губернатору. Тот начал надсмехаться над Маркосом и Лаурой. Какая-то сеньора ди Браско написала жене губернатора, что Лаура любовница короля. Этот губернатор и его жена стали издеваться над Лаурой. Пришлось поставить их на место. Густаво придумал историю, что Лаура отнюдь, не любовница короля, а сеньорита, которую выбрала королева, чтобы выдать ее замуж за сына маркиза де Васкеса. А король только побеседовал с Лаурой, решая – достойна ли эта девушка стать женой его племянника. И если они не поженятся, то виноваты в этом будут губернатор и его жена. Если бы вы видели, как струсила эта парочка. После этого губернатор устроил прием в честь Маркоса и Лауры. Потом вся эта семейка не давала нам покоя. Особенно три их дочери. Таскались за Лаурой с утра и до вечера. Потом Маркос купил поместье, и мы переехали в большой красивый дом. Там было очень – очень хорошо. Потом мы вернулись в Испанию, к вам. Вот и весь мой рассказ, сеньор.