Торговка счастьем

– Может, это судьба? – проговорила помощница глухим, заплаканным бабьим голосом.

– Что, судьба?

Симонов поморщился. Он не терпел всяких тупых базаров про судьбу и карму, про магию чисел и прочую хрень. Он верил в себя, в свое умение делать деньги. Ну и еще немного в Бога, которого чуть побаивался. Особенно когда прихватывало сердце или резко поднималось давление.

– Может, так и должно было случиться, – снова невнятно проговорила Валентина, не поворачиваясь к нему.

– Что? Что должно было случиться, Валентина?!

Симонов скрипнул зубами. Жалость к этой странной бабе отступила, вытесняемая желанием дать ей под зад как следует. Чтобы перестала мямлить, чтобы говорила внятно.

– Мы его опередили. Опередили Дворова-младшего. То есть уберегли невинную душу. – Она все же повернула к нему лицо не тронутой его кулаком стороной. И даже сделала попытку улыбнуться. – Может, нам зачтется и вдовой, и Богом? А, Геннадий Степанович?

– Не пойму, о чем ты, – буркнул он недовольно.

Добрыми делами он не прославился. И невинной душой вдову Дворова он поостерегся бы считать. Кто знает, какими делишками она со Львом промышляла? Может, была его правой рукой? Или левой? Может, помогала мужу в его тайных занятиях, о которых Валентина вчера вечером докладывала. И вообще, ему была чужда вся эта сентиментальная хрень! Он сейчас просто подчищает косяки своей помощницы, заставив ее поселить Настю в одной из гостевых спален. Капитан Алексеев явится с претензиями, а предъявить-то и нечего. Вот она – Дворова Анастасия Сергеевна, жива и здорова. Гостит у него. Под его надежной защитой и опекой. А как еще? Они должны помогать ближним, попавшим в беду.

Тьфу ты, дрянь какая!

– Ну! Чего бормочешь-то, не пойму? – снова окликнул он Валентину. Та как повернулась к нему улыбающимся профилем, так и застыла.

– Она беременна, Геннадий Степанович. Настя Дворова носит ребенка Льва. А это что значит?

– Что?!

Он снова почувствовал тупую боль в сердце и поморщился. Только беременных баб ему и не хватало на его бедную старую голову! Когда он нанимал Русакова, он еще не определился в его конечной задаче. Приказал наблюдать, записывать, и все. Что он собирался с ней дальше делать? После всех наблюдений? Устранить, заставив подписать бумаги в его пользу? Может, да, а может, и нет. Сейчас он уже и не помнил. Особенно сейчас, когда узнал о ребенке. Особенно сейчас ему не хотелось помнить.

– Это значит, что у Льва Дворова появится еще один наследник. – Валентина продолжала страшно улыбаться неповрежденной стороной лица. – И как думаете, сколько бы прожила Настя, попади она к Дмитрию в руки?..

И ушла на улицу под ледяной северный ветер, наметающий на его изумрудные газоны белую крупу. Сначала привела перепуганную насмерть Настю, побледневшую до синевы, прижимающую к себе дорожную сумку. Устроила ее в гостевой спальне и сразу предложила поесть.

– Спасибо, – еле шевельнула молодая вдова бесцветными губами.

– Спасибо да? Или спасибо нет? – строго поинтересовалась Валентина, ничуть не смущаясь своего синяка.

– Нет… Нет, спасибо.

Настя уселась на краешек широкой кровати, растерянно осмотрелась, все так же продолжая прижимать к себе сумку. Потом выглянула из-за Валентины, уставилась на него перепуганными глазищами, отчего в левой стороне грудины снова неприятно заворочалось.

– Зачем я здесь? – спросила.

– Здесь вы в безопасности, – еле разлепил Симонов толстые губы, недовольно корчившиеся. Он не привык выглядеть в глазах окружающих добреньким. – Отдыхайте. Тут вы и ваш ребенок в безопасности. Отдыхайте.

– Алексеев… Он не знает, что я здесь, – пролепетала она. – Он будет волноваться. Он не знает, где меня искать.

– О, вот тут вы ошибаетесь! – ядовито ухмыльнулся Симонов своей мгновенно поникшей помощнице. – Он будет здесь очень скоро.

– Когда? – Настя вымученно улыбнулась.

– Думаю, что уже через пару часов…

Алексеев приехал через четыре с половиной часа. Было девятнадцать тридцать, когда его сердитый голос в домофоне дерзко потребовал открыть ворота.

– Что вы хотели? Зачем вы здесь, Игорь Николаевич?

Симонов решил вести переговоры сам, не доверившись охраннику. Одна уже дел наделала!

– Мне надо с вами поговорить, – ответил Алексеев и чертыхнулся. И отчетливо кому-то сказал: – Еще выделывается!

Он что же, с группой захвата сюда явился?! Симонов нахмурился и снова неприязненно оглядел Валентину, второй час мусолившую машину перед гаражом. Окоченела ведь насмерть, настырная!

– У вас и ордер имеется? – спросил Симонов после паузы, решив, что Алексеев с группой.

– Для разговора, Геннадий Степанович, не нужен ордер, – пророкотал искаженный динамиком голос Алексеева. – Я хочу поговорить.

– А завтра? Завтра никак? Я бы к вам в отдел явился, поговорили бы, – нарочно тянул время Симонов, чтобы поиграть на нервах у наглого мента.

– Завтра никак! – заорал Алексеев. – Открывайте, или я через забор полезу! И тогда…

– Давайте без угроз, – вздохнул Симонов и нажал кнопку, отпирающую ворота.