Торговое дело. Учебник для вузов

Глубина мысли И. Т. Посошкова до сих пор сохраняет заряд творческого вдохновения. В 2014 году российская научная общественность отметила 290-летие «Книги о скудости и богатстве». Но это выдающееся творение Посошкова, составляющее гордость национальной научной мысли, было скрыто от общественности: книга пролежала в архивах Тайной канцелярии почти сто двадцать лет. М. В. Ломоносов разыскал один из рукописных списков книги и передал его в Академию наук. Однако «Книга о скудости и богатстве» впервые была издана лишь в 1842 году благодаря усилиям акад. М. П. Погодина. Поэтому юный Евгений Онегин не мог прочитать творение Посошкова и рассуждал о природе богатства по модному в то время Адаму Смиту (на русском языке его книга «Исследование о природе и причинах богатства народов» была издана в 1802 году).

Шотландский учёный в своих ранних работах следовал общей традиции и писал об идеале успешного и процветающего общества, когда «взаимные услуги вызываются взаимною любовью, благодарностью, дружбою, уважением».[15] Но в книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» отошёл от этой традиции и рассматривает отношения в чисто рыночном смысле: «Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что тебе нужно».[16]

Сочинение И. Т. Посошкова ценно уже тем, что оно – последнее свидетельство достижений русской самобытной экономической научной мысли XVIII столетия. После петровских «преобразований» естественный ход развития самобытной хозяйственной жизни России был нарушен. Приостановились и экономические исследования, дающие материал для осмысления естественного процесса. Самостоятельная русская научная экономическая мысль словно замерла на столетие. И только начиная с последней четверти XIX столетия, когда произошёл поворот российского общества к собственной культуре, сложились национальные формы организации труда и хозяйства, в мировой сокровищнице экономических знаний вновь засверкали российские самоцветы.

Нынешние «гении» экономической мысли, одобряющие «шоковую терапию», далеки от былой национальной традиции; гражданское мужество и самопожертвование ради утверждения истины им не знакомы. Они не стремятся постигать способы «всенародного обогащения», а предпочитают обслуживать новых «реформаторов», изыскивающих пути собственного, личного обогащения. Плоды такого сотрудничества ужасны. За первое десятилетие «реформ» экономическое развитие России было отброшено на уровень начала XX века и даже времени царствования Елизаветы Петровны. По официальным данным Госкомстата РФ, в 1989 году в нашей стране было 61,3 млн овец и коз, а в 2001 году – 15,2, то есть столько, сколько их насчитывалось в 1750 году. По наличию крупного рогатого скота мы опустились до уровня 1885 года, свиней – 1936, производству мяса – 1953, молока – 1958 года. Ярко выражен регресс и в промышленности. Производство обуви сократилось до объемов 1900 года, тканей и железнодорожных вагонов – 1910, шерстяных тканей – 1880, тракторов – 1931, зерноуборочных комбайнов – 1933, грузовых автомобилей – 1937, радиоприемных устройств – 1947, телевизоров – 1958 года. Не лучше обстоит дело и с обеспечением средствами производства самой промышленности. Кузнечно-прессовых машин в 1989 году произвели 27800, а в 2001 году – только 1290 штук (уровень 1933 года); стальных труб изготовлено соответственно 12510 и 5404 тыс. тонн (уровень 1965 года), металлорежущих станков – 64 600 и 8288 штук (уровень 1931 года – начала индустриализации страны). Даже добыча нефти – основного экспортного продукта снизилась почти вдвое, до показателя 1972 года.

Подсчитана общая сумма невосполнимых материальных потерь, понесённых народным хозяйством России за первые четыре года «реформ». Она составила 3,5 трлн долл.[17] Но ведь и последующие годы «преобразований» стали не менее ущербными, так что общий размер невосполнимого урона нужно удвоить. Сумма потерь, понесенных экономикой СССР во время самой разрушительной Великой Отечественной войны, на несколько порядков ниже, она составила 375 млрд долл. Потери невещественного богатства, которые понесла и продолжает нести Россия в связи с торжеством неправды, не поддаются исчислению в деньгах. Когда наше общество станет способно их осознавать, оно содрогнется от причинённого ему нравственного и материального разорения.

Торговля и промышленность «представляют совокупную взаимосвязь причин и последствий». Эта истина была доступна отечественной научной мысли. И. С. Вавилов писал, что «те страны, где промышленность и торговля находятся в пренебрежении, угрожаются всеобщею нищетою, и рано или поздно, погрузясь в нищенство, вычёркиваются из списка самобытности». Разрушение российской промышленности в ходе нынешних либеральных реформ отразилось на состоянии национального торгового дела: оно лишилось своего коренного основания, перешло на обслуживание импорта и способствует обогащению чужих стран.