Торговцы космосом

– Ничего не понятно, – выдохнул Свенсон, уставившись на Бёркхарта.

– Я тебя не виню, – ответил Гай. – Звучит безумно, но все факты сходятся, Свенсон, – все до единого! Всему виной не марсиане и не русские, а рекламщики! Каким-то образом – уж не знаю, как именно, – они захватили наш Тайлертон и заполучили над нами – над всеми нами – контроль. Над тобой, надо мной… еще над двадцатью или тридцатью тысячами человек. Они либо гипнотизируют нас, либо еще как-то воздействуют – без разницы; главнее всего то, что из-за них мы проживаем один и тот же день. Одни и те же проклятые сутки, за которые всех нас начиняют дурацкой рекламой. Смотрят, как мы на нее реагируем, и стирают этот день из нашей памяти – а назавтра тестируют уже другую рекламу!

У Свенсона отвисла челюсть. Он с трудом вернул ее на место и твердо произнес:

– Ты псих.

Бёркхарт покачал головой:

– Ну да, звучит безумно. Но ведь все, что тут творится, – безумие. Как иначе объяснишь? Глупо отрицать, что львиная доля жителей города застряла в одном-единственном дне. Ты же сам убедился в этом. Сложно поверить в подобный бред, но мы давай предположим, что все обстоит именно так, если только мы с тобой не свихнулись. Если предположить, что кто-то нашел способ провернуть такое, все остальное становится совершенно понятным. Да ты сам подумай! Они же прогоняют все досконально, прежде чем вложить хотя бы пять центов в рекламу – представляешь, что это значит, какие средства у них в распоряжении? Я, например, знаю, что иные фирмы тратят на рекламу по двадцать-тридцать миллионов долларов в год. Давай умножим это на сотню фирм. Допустим, каждая из них найдет способ снизить расходы на рекламу всего на десять процентов. Для них это пустяки – с виду. Но знай они заранее, что из рекламы даст наибольшую эффективность, их расходы урезались бы вполовину или даже больше. У них появилась бы экономия в двести-триста миллионов долларов в год; если вдруг тайлертонский эксперимент встал бы им в десять-двадцать процентов от этой суммы, выгода все равно достала бы до потолка.

Свенсон облизнул пересохшие губы.

– Хочешь сказать, – осторожно начал он, – что все мы для них – объект эксперимента?

Бёркхарт нахмурился:

– Пожалуй. – Он поразмыслил немного. – Знаешь, как испытывался пенициллин в свое время? На желатиновых пластинках растили колонии бактерий и испытывали на них разный пенициллиновый состав. Мы – что-то вроде тех бактерий, Свенсон, только нас всех пользуют гораздо эффективнее. Нашу колонию можно испытывать вновь и вновь.

Свенсону явно было трудно принять нечто подобное. Он лишь спросил:

– И что мы сделаем?

– Пойдем в полицию. У них нет права делать из нас лабораторных крыс!

– Как мы доберемся до полиции?

Бёркхарт поколебался.

– Я думаю… – медленно начал он. – Ну конечно. Мы находимся в кабинете какого-то важного управленца. И у нас – револьвер. Мы просто подождем здесь, пока он не объявится, и потом заставим его самого вывести нас отсюда.

План был ясен. Свенсон затаился, усевшись у стены так, чтобы его нельзя было увидеть со стороны дверного проема. Бёркхарт приник к стене сразу за косяком – и стал ждать.

Долго ждать им не пришлось – во всяком случае, не больше получаса. Услышав чьи-то приближающиеся голоса, Бёркхарт жестом предупредил Свенсона и весь напрягся, прильнув к стене.

Говорили двое.

– …почему не могли оповестить по телефону? – спрашивал мужчина. – Из-за вас тест на целые сутки может провалиться. Что за выходки, Джанет?

– Прошу меня извинить, мистер Доршин, – ответил звонкий девичий голос сахарным тоном. – Я решила, что он для нас важен.

– Важен? – Мужчина хмыкнул. – Да он всего лишь один из двадцати одной тысячи.

– Но это же опять Бёркхарт, мистер Доршин. Опять! Судя по тому, как он улизнул, ему теперь кто-то помогает.

– Ладно. Хорошо. Нам он никакой погоды не делает, Джанет. Во всяком случае, план по «Шоко-Байтам» выполняется даже с опережением. И раз уж вы сюда явились, зайдите в офис и заполните все отчеты. А насчет Бёркхарта не волнуйтесь – он, наверное, ошивается где-то неподалеку. Вечером мы его поймаем, и…

Когда они вошли в комнату, Гай пинком захлопнул дверь и взял их на прицел.

– Посмотрим, кто кого поймает, – припечатал он их.

Наконец-то жуткие часы, проведенные им в тревоге и страхе за собственный рассудок, окупились. Гай давно уже не чувствовал себя столь победоносно. Этих типов с химзавода он, если судить по их вытянувшимся физиономиям, застал врасплох – а это уже чего-то стоило. Доршин издал какой-то смешной звук – вопрос, не облеченный в слова. Только взглянув на обладательницу второго голоса, Гай понял, почему счел на мгновение, что где-то ее слышал. Перед ним была девушка, представившаяся ранее Эйприл Хорн, – собственной персоной.

Доршин, похоже, быстро оправился от первого удивления.

– Это что, Бёркхарт? – уточнил он.

– Он самый. – Девушка кивнула.

– Что ж, беру свои слова назад – вы насчет него не ошиблись. Слушайте, Бёркхарт, что это вы удумали?

– Поосторожнее с ним! – предупредительно окрикнул Свенсон. – Может, он вооружен!