Торквемада

А вот где глобус мой,—
Остаток бытия, след кораблекрушенья,
Печальное ничто, загадка без решенья,
В тумане вечности, задумчив, молчалив,
Над морем жизненным сей череп — словно риф!
Он улыбается, как дети на рассвете,
А где его глаза? Потухли взоры эти.
О маска, скрытая под мыслящим челом!
Кость, знающая то, не знаем мы о чем!
Тлен, о загадочном конце осведомленный,
Любуется твоей душою обнаженной!
Да! Размышлять, стареть, затем оставить мир,
Под взглядом пристальным вот этих черных дыр
Молиться, чувствуя, что прах тебе внимает,—
Вот чем владею я. Мне этого хватает.

Торквемада

(в сторону)

Он озарил меня! О, до чего ж он прав!
Так древле Константин, от бога власть приняв,
Лабарум в небесах увидел!^[29]

(Указывая на череп)

Не отрину
Я знака этого! Подобно Константину,
Победу одержу! Отшельник, муж святой,
Все христианство мне со стороны другой
Сумел ты показать! Вот истинная вера!
Возьму я глобус твой! Нужна мне эта сфера!
Пусть этот мрачный риф укажет в гавань путь.
На знамени живых ты символ смерти будь!

(Франциску Паоланскому)

Огонь прекрасен, коль его не осквернили,
Но был и Доминик понять огня не в силе:
Хотел казнить огнем! А в этом разве суть?
Я для спасенья душ хочу костры раздуть.
Понятно?

Франциск Паоланский

Да.

Торквемада

Хочу разжечь такое пламя,
Чтоб исцелительными мощными кострами
Весь мир был озарен. Во тьме ночи моей
Мне говорит Христос: "Иди! Иди смелей!
Цель оправдает все, коль ты достигнешь цели!"

Франциск Паоланский

(ставит на большой камень хлеб, каштаны и кувшин с водой)

Каштаны, хлеб с водой… Попили бы, поели!
А что касается до замыслов таких,
То я заранее конец предвижу их.
И буду я Христу-спасителю молиться,
Чтоб, прежде чем костер ваш первый загорится,
Вас разразил бы гром, — да, сын мой, — в тот же час.
Для человечества так лучше и для вас!

Торквемада

(в сторону)

Не понял муж святой! И, по ответу судя,
Он в одиночестве ума лишился.

Франциск Паоланский