Торнан-варвар и жезл Тиамат

В несколько мгновений она освободила его от одежды. Ее сильное и в то же время женственное тело прильнуло к нему, прижимаясь изо всех сил. Язык северянина прилип к гортани.

— Торн, ты хороший, я знаю...

Он чувствовал переполняющую ее отчаянную решимость — так прыгают в ледяную воду штормового моря.

— Сейчас... — Она нежно касалась губами его кожи. — Сейчас все будет хорошо.

И Торнан решил не противиться судьбе.

...Некоторое время они лежали рядом, целуя и поглаживая друг друга. Он чувствовал сильные, но ласково-нежные прикосновения рук, ощущал возбужденность дыхания и гибкие движения горячего тела. Он ласкал ее бедра, живот, грудь, наслаждаясь бархатистой нежностью ее кожи и твердостью груди, каждая мышца тела содрогалась в судорогах страсти...

Он нежно и требовательно привлек ее к себе, жадно впился губами в ее губы, в то время как руки его скользили по ее плечам и груди. Прикосновение этих ласковых и таких умелых губ воспламеняло кровь. Страсть налетела, как ураган. Марисса отвечала поцелуем на поцелуи, лаской на ласку, целиком окунувшись в пучину страсти. Она вскрикивала от восторга под тяжестью его тела, ощущая неистовое биение его сердца. Яростно хрипя, она впивалась ему зубами в плечо. Выгибаясь и постанывая, переворачиваясь со спины на живот и обратно, она в свою очередь жадно приникала губами к телу любовника. Она выгибалась, как в припадке, а из ее глотки рвались вполне звериные вопли.

Потом они лежали без сил, а он продолжал гладить ее плечи и руки, но уже совсем не так, как раньше, и от этой тихой ласки хотелось плакать и смеяться одновременно. Подобно котенку, она вздрагивала и потягивалась под нежно гладящей ее рукой, и только что не урчала от наслаждения.

Он погладил подрагивающий живот девушки. И Марисса вновь накинулась на него, прижала к кровати своим сильным, гибким телом. Ее сочные влажные губы впились в рот и задушили родившиеся у него в голове мысли, не дав им стать словами.

Дальше не было ничего, кроме того, для чего, по преданиям, Богиня и сотворила мужчину и женщину.

...Среди ночи Торнан проснулся, ощутив, что его спутница заворочалась.

— Торн, ты спишь? — осторожно прошептала она и, стараясь не тревожить, перелезла через него. Нагая грудь атласно скользнула по его щеке, и он едва удержался, чтобы не поймать сосок губами.

Он слегка приоткрыл глаза. Крадучись, она подошла к столу, налила себе вина в чарку и осушила одним духом, а потом вдруг, поперхнувшись, зарыдала. Чаша выпала из руки и разлетелась на черепки.

Он вскочил с постели, подбежал к ней и, не зная, что делать, поднял на руки совершенно впавшую в истерику амазонку, осторожно понес, уложил на койку, укрыл одеялом, что-то успокаивающе шепча, пока та задыхалась и обливалась слезами.

— Торн, я... я должна тебе рассказать, — чуть успокоившись выдохнула она. — Я должна тебе рассказать...

— Ты ничего никому не должна.

— Нет, нет, ты не понимаешь! — твердила Марисса. — Я должна... Вот, посмотри, — она высоко подняла правую руку. На плече с тыльной стороны был шрам — шероховатый, белесый. Так выглядит сквозная рана, неумело залеченная, которую прижгли на поле боя головней, а потом замазали глиной или смолой. — Видишь? Тут был Знак Феанны!

«Не может быть!» — промелькнуло в голове у Торнана.

— Ты была в Феанне?!

— Да... — она всхлипнула.

— Ты выдержала испытания? — зачем-то уточнил он.

— Да, — кивнула она. — Всего три из пяти, как раз чтобы попасть... «Лисий бег», «волчий путь» и «прыжок лосося». На «стрелах богини» срезалась, конечно. Уже полгода прошло, я уж подумывала, что нашла то, что искала всегда, что у меня есть братья и сестры, которые... будут со мной до конца...

Марисса, обхватив грудь руками, срывающимся голосом бормотала признания, словно хотела оправдаться перед кем-то:

— Нас было шестеро. Четверо мужчин и двое девушек. Мы как раз возвращались из той деревни, которую охраняли — помнишь, я говорила... Ну, мы задержались на постоялом дворе — нелегкая дернула нас свернуть не на ту дорогу... А ночью на нас напали... Банда, человек пятьдесят. Бывшие наемники, мразь урконская. Там еще был караван гвойцев, те схватились за оружие, думали, отобьются... Какое там — постреляли из арбалетов, никто и пикнуть не успел. И Брона, и Тхо, и... всех, кто сопротивлялся. Хозяина живьем насадили на вертел — для забавы...

А я... Я бросила оружие и забилась куда-то, как крыса... Какое-то наваждение, словно кто-то лишил меня храбрости. Пока моих братьев убивали, я сидела в каком-то подполе и молила богиню спасти меня. Потом, когда меня вытащили из тайника, я... Как будто сошла с ума от страха... Я говорила, что я акробатка из бродячего цирка, валялась у них в ногах, просила пощады...

Она всхлипнула.