Торнан-варвар и жезл Тиамат

Чикко, оставив в покое коня, принялся плести в уме заклятье, кое должно было отвести взгляд свалившемуся на их голову разбойнику, умоляя всех богов и духов, чтобы Марисса не вздумала вмешаться.

Но тут все закончилось. Зажав голову крестьянина под мышку, здоровяк резко повел плечом. Послышался сдавленный крик, потом что-то хрустнуло, и несчастный упал со свернутой шеей к ногам убийцы. Тот, нагнувшись, принялся снимать с пояса убитого глухаря, из-за которого лишил жизни человека.

— Не люблю, когда вопят не по делу, — бросил он.

— А я, — послышался вдруг звонкий голос, — не люблю, когда убивают безвинных!

Чикко обернулся. Обернулся и ухмыляющийся головорез, и улыбка тут же сползла с его лица.

А потом стрела вонзилась ему в горло.

Обнаженная Марисса равнодушно опустила лук.

— Оботрись, простынешь, — сказал Чикко первое, что пришло в голову.

Когда Торнан появился у хижины, неся за спиной тушку лани, глухарь был уже ощипан, выпотрошен и частично варился в медном котелке, частично запекался в костре, обмазанный глиной.

Выслушав краткий рассказ о случившемся и поглядев на два трупа в углу двора, а также на кончар у фомора за поясом, капитан попросил разбудить себя, когда еда будет готова. И завалился спать, постелив на пол хижины плащ убитого дезертира.

Проснувшись и похлебав отдающего хвоей супа, он стал разделывать и свежевать тушку лани и вместе с Мариссой принялся жарить мясо впрок.

«Соли, жаль, нет, а то бы солонинки наделали. Но хоть дней на пять хватит...» — прикидывал он.

Однако надеждам на сытную дорогу сбыться не удалось. Из-за деревьев донесся топот копыт — не меньше десятка всадников стремительно приближались.

Мясо полетело в костер, а путники кинулись к лошадям.

Когда над их головами засвистели стрелы, они уже были в полулиге от хижины. Вновь погоня, вопли позади, проклятия и громкие — без стыда и страха — призывы к Шэтту-заступнику... Враг то удалялся, то приближался.

Марисса пару раз пыталась на скаку затеять перестрелку с врагом, Торнан заставил ее прекратить бессмысленную трату боеприпасов: стрелы ее — как и преследователей — застревали в ветвях и кустарнике.

Наконец змеефилы в очередной раз потеряли их след.

...Они двигались, уходя от преследователей и путая следы, извилистым зигзагом. Если бы кто-то взялся проследить их путь, то обнаружил бы, что он похож на след змеи.

А впереди серой стеной возвышались уже недалекие Рихейские горы. Высокие, почти непроходимые и страшные.

И, похоже, судьба не оставляла им выбора.

Глава 20 ДРЕВНИЙ УЖАС

Хоббиты — это не только ценный мех, но и два-три пуда легко усвояемого мяса.
«Поваренная книга орка».
Барад-Дур.

Издание X, исправленное и дополненное

— Торнан, у тебя сальца не осталось? — осведомился Чикко, выпуская клубы пара из-под мехового воротника.

— Ты уже свою долю на сегодня сожрал...

— Так ведь... холодно же! А на морозе сальца поесть — первое дело! Сам говорил...

— Мне тоже холодно, но я сало почем зря не жру! И не ори, — Торнан оглядел снежные склоны. — Не дай боги, лавину растревожишь.

— Тебе-то легко, ты на севере вырос, привык небось к морозу. У вас там и медведей небось запрягают, чтобы по сугробам ездить, — продолжил канючить колдун.

— Истинная правда, — буркнул Торнан, стараясь не хватать ртом ледяной воздух. — А еще у нас зимой расцветает большая ветвистая клюква. И ходим мы в плащах из лягушачьей шерсти: лягушачья шерсть при морозе — первое дело!.. Запомни Чикко: невозможно привыкнуть к трем вещам — холоду, жажде и женскому телу. Насчет последнего не знаю — мало еще живу на свете. А вот про холод и жажду скажу: истинная правда.

— Уг-гум, — согласился Чикко, стукнув всеми тридцатью двумя зубами.

— Эй, Марисса, ты там не заснула? — окликнул Торнан девушку, что, нахохлившись, моталась в седле. — Замерзнешь — проснешься уже в покоях своей Тиамат.

Та лишь махнула рукой, показывая, что бодрствует.

Хоть спутники отдали ей часть своей одежды, ей приходилось хуже всего. Несмотря даже на то, что в первые же дни Торнан заставил ее — с бранью и скандалом — надеть кроме всего тряпья, что она на себя напялила, еще и столь любимую ею шелковую ночную рубаху.

Лошади осторожно пробирались по узким горным тропам, что шли по склонам, поросшим лесом, крутым и отвесным. Торнан остановил коня и обернулся к своей спутнице, ехавшей позади него:

— Передохнем?

Марисса покачала головой:

— Я не устала.

Однако, глядя на ее бледное, осунувшееся лицо, этого никак нельзя было сказать.

Погоня треклятых змеепоклонников, свивших гнездо под крышей старого храма Тарки, упорно шла за ними через всю Маруну. Причем, похоже, преследователей даже прибавилось.