Торнан-варвар и жезл Тиамат

В первый день аргунна, Месяца Бурых Листьев, их окончательно прижали к горам, и пришлось бросить коней и уходить пешком по кручам. Чтобы оторваться от сделавших то же самое слуг Шэтта, им пришлось сожрать наскоро состряпанное шаманом зелье, а потом еще подвергнуться его странной магии, от которой болели глаза и в ушах пели непонятные голоса — получеловечьи-полуптичьи. Но даже ее не хватило, и в последние часы марш-броска Торнан то тащил Чикко, то волок мешки Мариссы, подгоняя колдуна чуть не пинками. Когда, наконец, Марисса рухнула наземь, держась за вновь распухшее колено, Торнан был вынужден остановиться. Волочь двоих сразу был не в силах даже он. Тем более что Чикко заявил осипшим голосом, что уже не может одновременно перебирать ногами и поддерживать силы здоровенного северного медведя и дикой логрской кобылы, и вообще сейчас умрет.

Но все же проклятые слуги Шэтта потеряли их, по крайней мере на время.

В первом попавшемся селении они купили, отчаянно торгуясь, трех лошадей, запаслись провизией, отдав за нее почти всю наличность, включая пригоршню чуть заржавленных тяжелых статимов, вынутых из кошеля все того же подстреленного амазонкой мародера.

Была мысль повернуть обратно на запад, но с нагорья, где стояла деревня, они увидели целеустремленно приближающиеся точки всадников — и по помертвевшему лицу мага поняли все. Проклятые слуги Тьмы не намерены были упускать добычу.

Им оставалось лишь углубиться в горы. В Рихей, где их бы не нашли никакие колдуны, ибо Рихей издавна был странным местом. Но зато там их могла найти обычная смерть.

Рихей...

Горы, чьи вершины возносятся без малого на двадцать тысяч локтей в небо. На перевалах которых задыхаются и падают самые сильные и крепкие. Где на каждом шагу подстерегают лавины и камнепады.

Горы, которые очень трудно перейти.

Горы, про которые ничего толком не известно, зато существует множество зловещих легенд — одна страшней другой.

Неизвестно даже, кто тут живет и живет ли вообще. Только слухи — о племенах, приносящих чужаков в жертву своим страшным неведомым богам, пришедшим из тьмы времен. Какие-то народы тут жили, с кем-то из них как-то торговали купцы — но, в общем, Рихей всегда был для Логрии землей незнаемой.

Нет, на севере, где Рихей переходил в скалистые обрывистые острова Данелага, обитали племена даннов, изменивших морю и приспособившихся пасти овец и ковырять руду. На крайнем юге, на восточных склонах, обитали дикие и непримиримые айханы. Пустынные предгорья у пересечения Рихея с Большим Приморским хребтом освоили бывшие кочевники.

И на севере и на юге шла торговля, и даже были купцы, отваживавшиеся ходить через хребты, хотя временами товар приходилось вьючить на спины специально выращенных огромных горных баранов, иные из которых якобы даже могли нести на спине человека. Но судьба в лице почитателей Шэтта загнала их в срединный Рихей. Туда, где он наиболее широк, неприступен и нелюдим... Чем больше удалялись они от селения, тем пустыннее становилось вокруг, деревни встречались все реже и, наконец, пропали совсем.

С рассветом снова повалил снег, а ветер задул чуть ли не со всех сторон сразу, и от него не было никакого спасения. Каменистые склоны, полузамерзшие речушки и высокие леса из угрюмых елей и пихт. Торнан называл этот край тайгой и говорил, что на его землях она тоже не редкость. Вечером второго дня они устроили привал недалеко от крошечной заброшенной деревушки — четыре домика, так, мелкий хутор, да и от того остались лишь голые каменные остовы без крыш и дверей...

Торнан разбудил Мариссу, когда было еще темно, но проблески на юго-восточном небосклоне предвещали рассвет. Позаботившись о лошадях, ант подал холодный завтрак — высохшие лепешки и сушеное мясо, лишь слегка подогретые над костром.

Пока Чикко и Марисса насыщались, Торнан поднялся на пригорок и обозрел округу. Длинные, тянущиеся с юго-запада на северо-восток хребты скал и зеленеющие между ними долины словно приковывали к себе его взгляд.

В полдень они вышли из тайги и двинулись по долинам и взгорьям, к северу от реки. И увидели город. Вернее, его остатки. Не крепость, не замок, не башню, что складывают нищие пастухи для обороны от таких же нищих пастухов. Город. Большой, не обнесенный стенами... и совершенно пустой и мертвый. Разрушенные дома и арки, сложенные из голубоватого камня, множество плит с выбитыми на них письменами. Руины храмов. Какие-то гранитные столбы, стоящие кругами, — разбитые и поваленные.

— Вот так-так! — только и оценил Торнан это зрелище. Больше слов у него не было. Город в самом сердце гор,

да еще такой большой... А ведь и в самом деле — большой. Не такой, как Корг и Сиракс, или даже Алавар Тысячебашенный. Но все равно — если бы он стоял в любом конце Логрии, то слава о нем простиралась бы на множество дней пути.

— Кто тут, интересно, жил раньше? — подала голос Марисса.

— Кто ж знает?

— Может, цверги?

— Цверги вроде под землей жили... если жили, — уточнил Торнан.