Торнатрас

– Ничего смешнее не видел! Ха-ха-ха! – Вся его огромная фигура сотрясалась от смеха.

Как раз в этот момент зазвонил колокольчик. Пульче пошла открывать. Коломба с прадедушкой услышали звук открывшейся двери, потом истошный вопль:

– Мама!!!

Потом что-то плюхнулось на пол. Это Пульче упала в обморок, обнаружив на пороге своих родителей, которые вот уже четыре года числились мертвыми, и теперь лежала на полу, как только что Камилла Гальвани в студии «Телекуоре». А синьор Петрарка, узнав сына и невестку, затрясся как осиновый лист – как тогда за обедом, обнаружив у Тали родимое пятно в виде птички.

– Но… но… Ты живой, Гильермо, – наконец пролепетал он. – И ты тоже, Антония. И хорошо выглядишь. Я думал, вы погибли. Где же вы были все это время? Почему не позвонили, не написали, не сообщили в посольство?

– Потому что на острове не было никакой связи с миром, – отвечал сын.

Антония с помощью Ланчелота и Коломбы пыталась привести в чувства Пульче:

– Пульхерия, очнись! Скажи что-нибудь!

– Так, значит, это вы довели до истерики Камиллу Гальвани, – подумал вслух невозмутимый Ланчелот. – А говорили, вернулись пятеро. Где же остальные трое?

Хотя я уже привыкла к самым невероятным и непредсказуемым поворотам событий, но…

– Альваро поехал на поезде в Геную, – спокойным голосом начала объяснять мать Пульче. – Ему не терпелось увидеть свою семью.

У меня перехватило дыхание.

«Мне нельзя падать в обморок, – подумала я. – Упаду на Пульче, плохо будет нам обеим».

– Он обещал позвонить, как только будет там, – продолжала синьора Антония, как будто речь шла о чем-то совершенно обычном. И, как в абсурдном сне, добавила: – Хена и Китукси пошли искать женский монастырь, орден с таким странным названием, «малахиты» или что-то в этом духе. Мы договорились встретиться завтра днем. Вы не возражаете, если мы пригласим их сюда? Они обе ужасно милые.

«Сейчас упадет Виктор Гюго, – подумала я. – Упадет на нас и раздавит».

Но он не упал. Просто стал совсем бледный и сказал так тихо, что я еле расслышала:

– Коломба, иди позови маму.

Я пулей слетела вниз.

Мама мне не поверила.

– Бессердечная ты девчонка! – обрушилась на меня она. – Как можно так глупо и жестоко шутить!

– Но это правда! Пойдем! Поговори сама с родителями Пульче. Ее отец – твой дядя, сводный брат Китукси. Они все были впятером на этом эфемерном острове.

Мама приложила мне руку ко лбу, чтобы проверить температуру.

– Бедная девочка, ты заболела и бредишь.

Но Лео сразу понял, что я говорю правду.

– Мама! – крикнул он зазвеневшим от волнения голосом. – Ведь ты же оставила нашим соседям в Генуе адрес Упрямой Твердыни, правда? А что, если папа придет и никого не застанет? Или увидит, что в нашей квартире живут другие люди, и подумает, что мы умерли? Или пойдет искать нас где-нибудь еще и снова потеряется…

– Успокойся, – сказала я. (Все эти вопросы я успела задать себе сама несколько минут назад.) – В любом случае он вернется в Милан. Он же знает адрес «девчонок». А они знают, что мы здесь.

Колокольчик звонил в тот вечер не переставая. И каждый раз за дверью нас ждал сюрприз.