ТОРРЕЗ. Книга Вторая (СИ)

— Пока в одну ночь я не понял, что грех может поселиться в душе даже самого святого человека. В тот момент я как раз перечитывал страницы Библии на втором этаже большого зала, когда в массивную дверь раздался отчётливый стук и крики, молящие о помощи. Не смотря на то, что прошли месяцы, я не мог не узнать голос Жана. Я тот час ринулся вниз, увидев, как архидьякон приоткрывает дверь и… вновь закрывает её. Когда я попытался убедить его пустить Жана внутрь, он ответил лишь тем, что грешнику не место в божьем доме. И тогда я услышал жуткие крики и лязг металла по ту сторону дверей. Практически сбив с дороги архидьякона, я отворил врата храма, увидев перед собой лишь бездыханное тело Жана, лежащее на каменных ступенях. Он истекал кровью, а в его груди зияла большущая дыра. Едва оглядев площадь перед соборомя, я увидел четверых солдат в красных доспехах, скрывающихся в тёмных переулках. Архидьякон видел их, нет сомнений. И он не пустил Жана внутрь лишь потому, что попади он в собор, гвардейцы не имели бы права убить его. Выходит, он сделал это сознательно, ведь церковь охотно сотрудничает с Орденом, который был их кормящей рукой. Такая вот история, Кову. Знаешь, в ту ночь я многое понял. Например то, что все мы смертны. И то, что если бог и есть, он явно не так уж всесилен, каким его считают. "Грешнику не место в божьем доме". С этими словами я задушил дьякона своими собственными руками. Мой младший братик… Моя единственная родня… Архидьякон был повинен в его смерти и по итогу поплатился за это. Но… в случившемся была и моя вина. Будь я рядом, возможно, всё было бы иначе. Но я предал его… Предал человека, которого любил больше всего на свете. Но, так или иначе, за убийство архидьякона мне грозила смертная казнь. Меня временно бросили в тюрьму дожидаться дня смерти. Однако через какое-то время меня вызволил на свободу один человек. Молодой волк в самом рассвете сил, с пышными усами и малиновым фраком. Это был мастер Адриано. Он вызволил меня, когда новость о смерти Жана и убийстве архидьякона разошлась по устам. Именно он собирался приютить моего брата, сделав его частью Артеля. И в качестве вступительного задания он послал его в город с лёгким поручением: отнести несколько писем посредникам и вернуться обратно на базу. Но он не мог знать, что вблизи одного из адресов будет дежурить отряд гвардейцев. У Жана не было и шанса, кроме как попасть под защиту церкви. Как бы там ни было, Адриано чувствовал вину за потерю юного рекрута, а потому посчитал своим долгом спасти меня и взять к себе в ученики. Вот так я и попал в Артель…

— Занимательная история. Жаль твоего брата. Но себя ты винишь зря, Шэй. Нет ничего плохого в том, чтобы держаться за блага, которые имеешь.

— Может и так. Но… как ни крути, но я предал его. А больше всего в мире я ненавижу предательства. Да даже просто врать в лицо для меня большое испытание. Но предать кого-то кто искренне тебе доверяет… Для меня это отвратительно и мерзко. Никогда себе не прощу того, что случилось…

— Ну, отчасти, это хорошо. Верность в наше время редкое качество, — сказал Кову.

— Ага, точно… — на выдохе прохрипел Шэй.

— Выходит, Адриано не всегда был… таким… ну…

— Циничным? — подсказал Шэй.

— Именно.

— Да… раньше он знал, что такое сострадание. Сейчас же для него большая цель оправдывает любые средства. И это меня пугает больше всего. Нынешний Адриано способен на великие жертвы союзников, лишь бы нанести противнику хоть сколь-нибудь ощутимый урон.

— Ну, в этом есть смысл. Математическая выгода. Но людские жизни считать не принято…

— Только не для него.

— Ну, он стар и явно болен. Скоро ты его заменишь. И надо думать, из тебя будет лидер получше, — сказал Кову, с улыбкой глядя на Шэя.

— Почему?

— Ещё спрашиваешь? В отличии от Грассо, в тебе есть сострадание, принципы, верность и самоотверженность. Ты дорожишь жизнями людей, прежде всего, рискуя собственной. Думаю, именно поэтому ты и цеплялся за веру, будучи ребёнком. Ведь она позволяла тебе думать, что в мире есть справедливость. И к этой самой справедливости ты стремишься до сих пор. Только теперь в твоих руках не Библия, а стальной меч. Но ведь добро должно быть с кулаками, так? В общем, думаю, ты справишься. Но знаешь, чего тебе не хватает?

— Чего же?

— Забавно, но как раз-таки циничности. Только в здравых количествах, само собой. Адриано вообще не заботят жизни простых бойцов, в отличии от тебя. Но иногда тебе всё же придётся пойти на необходимые жертвы.

— Возможно…

Кову вдруг поднял взгляд к горизонту, увидев приближающийся порт большого города.

— А вот и Париж!

— Родной город… — с облегчением сказал Шэй.

Несмотря на то, что столица Франции почти полностью была подконтрольна Ордену, это всё ещё был желанный и красивый город, пропахший дорогим парфюмом, табаком, фруктами, рыбой и… грязью, гнилью и бездомными. Короче, хороший город, чего уж там. Столица искусства и любви! А уж об архитектурных достопримечательностях и памятных местах говорить и вовсе не нужно.

— Та-ак! И как мы действуем? — спросил Кову.