Тортоделка

— Теперь слушай меня и запоминай. Если увижу тебя ещё раз в радиусе ста метров от моей семьи, если только приблизишься к Вике — я тебя убью. Мне больше нечего терять. Клянусь, убью без грамма сомнения и совести.

С этими словами перехватил мерзавку за волосы и, открыв входную дверей, вышвырнул на улицу, как вшивую собачонку. Захлопнул, нажал на кнопку связи с охраной, веля выпроводить Лику за территорию и больше никогда и не под каким предлогом не впускать в дом. При попытках войти — вызывать полицию.

— Гера, прошу прости меня, — Элина жалобно смотрела на мою понурую фигуру.

— Не сейчас, — бросил в ответ…

Стремился в больницу, желая увидеть жену, узнать как она и сказать самое главное и нужное. Вика не захочет меня слушать, но я должен попытаться.

В палате девушка была не одна. Рядом сидел вездесущий Миша, уже с утра пораньше. Жена вздрогнула на постели, а этот докторишка тут же встал в оборону.

— Герман, уходи! Я вызову охрану!

— Я только скажу и уйду, — выпалил.

— Ты уже наговорил достаточно! — пересёк собой дорогу.

— Не лезь! — отмахнулся от него, как от назойливой мухи. — Вика, прости меня. Я ужасно виноват… и мне до безумия стыдно. Знаю, что не смогу ничем это искупить, но дай мне хоть немного попытаться всё исправить. Всё, что тебе будет нужно — я сделаю, только скажи. Я потерял тебя, но умоляю не лишай меня нашего малыша. Прошу тебя, не делай нас врагами.

Выпалив всё это замер, смотрел на шокированную жену. Словно время замерло перед неизбежностью.

— Ты не враг, — проронила еле слышно, — но видеть тебя я больше не хочу. Уходи. Оставь нас в покое, пожалуйста.

Я ожидал подобного ответа и переубеждать её или что-то доказывать сейчас не имеет смысла. Мы на нулевой точке и, чтобы сдвинуться хоть на миллиметр в плюс, мне нужно здорово попотеть.

— Хорошо, — понуро кивнул. — Ты права. Понимаю. Поправляйся.

Склонив голову, вышел из палаты. В груди ныло от собственного бессилия. Что мне сделать? Как всё исправить? Как вернуть вас? Как вернуть твоё сердце?

Мысль пришла внезапно. Хоть и дерзкая, но вполне действенная. По крайней мере для начала.

Ты любишь меня. Такие чувства быстро не проходят, даже после моего свинства.

Я верну тебя! Я обязан вас вернуть!

Ученик

ВИКА

Больше не верила. Не могла и не желала. Разум ненавидел его всей душой, а сердце тихо и беспомощно стонало. Нет, я заставлю чувства замолчать. Ради будущего малыша, ради его здоровья. У него теперь только я, а у меня он. И больше никто не нужен.

Выписали спустя два дня. Ребенку пока ничего не угрожало, но при малейшем дискомфорте, боли или выделениях строго наказали вызывать скорую.

— Какой работать? С ума сошла?! — возмущался Миша, пока вёз меня из больницы домой. — Тебе минимум нужно ещё пару дней отлежаться. Там Таня с Саввой неплохо рулят. Они же твои люди и знают дело, как свои пять пальцев.

— А документы? Я же потом зароюсь в них с головой, — упрямилась я. — Мне нужно сдавать кассу, сводить накладные, оплатить поставки. У ребят нет таких полномочий.

— А ты как в декрет собралась идти, если некому тебя заменить? — сморщился мужчина.

— Я не успела ещё это обдумать. Раньше с документами возился Гера, теперь остается мне.

— Тогда стоит уже думать на кого переложить всю бумажную волокиту.

— Сказала же — подумаю. А завтра мне точно нужно съездить на работу. Я только разберу бумаги и всё, обещаю, — подняла вверх правую руку и улыбнулась.

Миша рассмеялся в ответ.

— Ладно. Накажу Тане следить за тобой…

— Поверь, она в твоих наказах не нуждается. Мне стоит просто чихнуть в её присутствии, и она тут же реанимацию вызовет.

— Ну тогда убедила.

А то… Правда у подруги завтра выходной, но тебе знать об этом необязательно.

Мама встретила с распростертыми объятиями. В кухни пахло чем-то вкусненьким и в желудке тут же засосало. В больнице питание было соответствующим, поэтому мечтала о курице и картофельном пюре.

Михаил спешил обратно в больницу и, тепло распрощавшись, убежал.

— Хороший парень, — проронила мама. — Жаль не он встретился тебе на пути первым.

— Жаль, — повторила эхом без должной эмоции.

— Ты ему не безразлична. Почему бы вам не попробовать, а? — посмотрела на меня с надеждой.

— Мам, о каких свиданиях может быть речь, когда мне почти всё запрещено? Ни прогулок, ни мыслей, ни эмоций. Я даже в туалет боюсь иной раз сходить, — шутливо улыбнулась.

— Дурочка, скажешь тоже, — захохотала в ответ мама. — Свекровь твоя звонила. Узнавала, как ты.

Я нахмурилась:

— Ларисе Игоревне ещё нужно нагоняй сделать, за то что проболталась сыну. Хотя она не из тех, кто умеет держать язык за зубами.

Весь день провела в постели, не гнушаясь общества матери. И от моего чуткого глаза не скрылся её обеспокоенный вид. Женщина о чем-то думала, периодически выпадая из наших бесед.

— Мам? — позвала её в очередной раз. — Что с тобой? Ты словно где-то витаешь. Тебя что-то беспокоит?

— Меня только ты беспокоишь да сестра твоя. За кого мне ещё переживать? — внимательно разглядывала её — обманывает.

— Мам, беспокойство — это беспокойство, но сейчас ты напряжена и по лицу вижу, что это больше страх. Рассказывай.