Тортоделка

Боль от моральной иголки потекла ядом по телу. Смотрю на любимого и не могу поверить в его слова. Но пьяный Герман мало, что соображая, продолжал разглагольствовать:

— Может в моём случае это всё наказание за какие-то грехи? Козлом-то я всегда был хорошим. Ни себе, ни людям. И тебя вон тоже, бедную овечку, атаковал, мучаю сердечную. Каков ублюдок! — смешок и вновь глоток из бутылки. Упал вальяжно на растеленную постель прямо в верхней одежде. — Тут правда миленько, — осматривал стены. — Не зря Тоха с Танькой частят сюда. Траходромчик завидный, — смотрю исподлобья, как он делает новые глотки, потом выпячивает глаза, озарившись идеей. — А давай сюда переедем, а? Там спать с тобой мне в тягость как-то, после картин, что нарисовал у меня в мозгах Марат.

— Картин? — осеклась, холодея от догадок, которые ещё живым вопросом жили во мне, после того, что орала Лика в тот роковой день.

— Ну ты, брательник мой. Голые… Че ты тупишь, родная?

Ноги стали ватные и я в тихом ужасе опустилась на край кровати. Это были не просто слова. Не повод позлить меня.

— Да ладно, кексик, не расстраивайся. Я ж тебе верю, — он приподнялся и подтянувшись ближе уложил голову мне на колени. Обхватил, как подушку и, кажется, собрался так спать. Закрыл блаженно глаза и промурлыкал: — Давай-ка баиньки, дефективная ты моя, — смешок и почти сразу же засопел.

Услышать столько унижений, тем более от него, уже не могла. Захотелось взвыть, но зажала рот рукой, чтобы не разбудить его. Дыхание перехватывало, вырываясь из меня через раз.

Я и его брат в постели? Голые?! Что это значит?! Почему я ничего не помню?! Спросить его утром? Навряд ли, он и так скрыл это от меня… Для чего? Чтобы добить сейчас, после того как несколько дней не желает говорить со мной?

Слёзы задушили. Аккуратно освободилась от его головы и, сдерживая рвущееся схватками из груди рыдание, ушла в ванну. Холод воды должен отрезвить, помочь хоть немного. Выкрутила кран, умыла лицо, нещадно смочив волосы, позволяя ледяной воде охлаждать и мой опалённый мозг. Взглянула на себя в зеркало. Ущербная… Дефективная… Собственную измену мужу даже не заметила. Вдруг представила, что моё тело трогал и целовал Марат. А если был акт? Если я всё же с ним переспала? Гнев и ярость на себя, но всю эту проклятую семейку вылился в мой рык и ударом кулака в зеркало над умывальником. Россыпь осколков внутри раковины начала мгновенно смешиваться с капелью крови. Крупный осколок остался между костяшками, прорезав мне вены. Оставить всё так и сдохнуть? Сколько нужно времени, чтобы она вытекла из меня? Час?

Всё же чувство самосохрания оказалось сильней. Осколок доставать нельзя, помнила ещё с безопасности труда. Прикрыла рану бинтами и набрала Мишу.

Заспанный и взволнованный ответ. Изложила вкратце свою беду.

— Сейчас буду. Скажи адрес.

— Нет, я приеду в третий травмпункт. На такси.

— Хорошо, жду тебя там.

Дал короткие указания, чем пристановить кровь. Вздохнула. Что ж свою боль ты заглушила проблемой, но в душе зазвенел приятный звоночек, что сейчас увижу Мишу.

Рана дико пульсировала, а кляксы окрашивали паркеты в доме. Пока ждала такси заляпала ковёр в прихожей. Кое-как оделась и вышла к воротам, не отражая, что волосы мокрые, а на улице минус восемнадцать. Охрана не лезла в дела хозяев, потому покорно выпустила меня за пределы.

Когда подъехала к больнице, мужчина ожидал возле шлагбаума. Вышла к нему. Глянул мельком на раненную руку.

— Глубоко вошло. Идём скорей, — приобнял сзади и повел к приёмному покою.

Очередь пропустила нас вперёд, регистраторша начала ворчать, что с подобным вызывают скорую. А скорая везёт туда, где дежурит ночной хирург.

— Павленко сегодня на дежурстве, если не ошибаюсь, — железным тоном встрял Михаил.

— Причём тут Павленко? Он — ординатор, — возмутилась регистратор.

— Женщина, я прошу отправить нас к ординатору. Сообщите, что запрос от Дементьева, — от такой мужской важности мурашки стартанули по телу галопом.

Регистраторша фыркнула и взялась за внутренний телефон.

— Сто шестьдесят второй кабинет, — режещим пустоту голосом проинформировала она.

— Спасибо, — и мужчина повёл меня по коридору в указанном направлении.

Запах крови и её вид дурманили голову, а поздний час ночи слегка мотал моё тело из стороны в сторону.

Из дальнего конца коридора показался мужчина в белом халате.

— Здорово, Мих. Что у вас случилось?

Дементьев пожал коллеге руку и завёл меня в открытые двери кабинета. Усадил на кушетку.

— Осколок зеркала. Вены пострадали. Я знаю у тебя нет хирурга сегодня…

— Уже есть, — мужчина улыбнулся. — Ты — превосходный хирург… Я понял тебя, Мих. Сейчас всё устрою. Залатаем твою красотку.

От фразы "твою красотку" слегка дернулась. Миша это уловил, но промолчал.

— Давай сначала антибиотик дадим? — посмотрел на друга. — И обезболь.

Спустя час подлатанная, наблюдала, как Миша перебинтовывает несчастную кисть.

— Будешь сама исповедываться или включать следователя? — губы скривились в знакомой усмешке.

— Слишком много всего, — мотнула головой.