Торжество справедливости

— Ваша светлость, герцог Лежси прибыл со всем своим отрядом в полном составе и требует пропустить его к вам для краткого разговора. На все мои отказы он лишь страшно ругается и грозится прорываться к вам с боем. Извините, но я решил вас побеспокоить. Какие будут приказания?

— В следующий раз все-таки постарайтесь меня не беспокоить по таким мелочам! — выкрикнул я в раздражении. Затем выдержал солидную паузу и спросил: — Герцог от вас далеко?

— В конце коридора, под прицелом моего парализатора.

Ну хоть в этом сержант проявил смекалку: вряд ли бы визитер прорвался ко мне так легко и безболезненно.

— Подойдите к нему ближе и включите крабер на внешний громкоговоритель!

Через полминуты я услышал голос герцога:

— Артур! Дружище! Надо срочно поговорить!

— Ваше счастье, что я еще не заснул! Но все равно это еще не повод для свидания в столь ранний час. Что вам угодно?

— У меня вопрос жизни и смерти очень близкого мне человека. И не к кому больше обратиться за помощью.

— А как же ваша союзница, ее высочество?

— Не все проблемы можно решить на государственном уровне…

— Тогда я тем более вряд ли смогу помочь!

— Не спешите мне отказывать, барон! У меня есть чем вас заинтересовать!

— Хорошо! Приходите через четыре часа! Когда я высплюсь, мы поговорим в более спокойной обстановке.

— Барон, умоляю! Мне хватит десяти минут!

Я подмигнул притихшим за столом товарищам и указал глазами на крабер. Вот и запел драчун наш несчастный совсем по-другому! Теперь осталось только как можно больше из него вытянуть полезной информации и сделать вид, что полностью осуждаю методы тех преступников, которые похитили у него невесту.

— Ладно, пусть вас проводят ко мне. Но одного и без оружия! И без любой аппаратуры. Даю вам на встречу только десять минут.

— Согласен! — тут же отозвался Лежси. Видимо, здорово его припекло, раз он сразу позабыл об амбициях и растерял гордость. Теперь самое главное — не разжалобиться при виде его переживаний и не отдать заложницу на десятой минуте его просьб и причитаний.

Первым делом я связался с Малышом и оставил крабер включенным, для того чтобы ребята были в курсе всех деталей разговора. Николя тем временем сноровисто укатил один из столиков в мою спальню и пообещал прийти на помощь в случае непредвиденных обстоятельств. Граф Шалонер опять вытянулся на салонном диване и сделал вид, что давно ничем не интересуется. Я же отодвинул сооружение из мебели ровно настолько, чтобы мой гость мог протиснуться в номер лишь боком, морщась при этом от боли в ребрах и покрытой синяками спине. Но на мою ухмылку он не обратил ни малейшего внимания. В глазах у него отражались такой страх и такое переживание за близкого человека, что я чуть ли не отдал заложницу еще на первой минуте нашего разговора.

— Барон! У меня беда! Мою невесту похитили прямо у меня из-под носа.

— Какую невесту? Разве принцесса…

— Ай, бросьте, Артур! Мне сейчас не до глупых розыгрышей. Поэтому сразу хочу вам все рассказать. Мы с принцессой хорошие друзья и часто помогали друг другу последние год-полтора. Она знала о моей предстоящей женитьбе, хоть я и держал это в тайне от всех на свете. Потому-то и удивилась на первом приеме моему присутствию. Но поддержала, когда я предложил поразвлечься и потолкаться в толпе претендентов. А моя невеста приехала со мной и маскировалась под работницу моего персонала. Даже в охране о ней никто не знал, кроме двоих самых проверенных людей. Поэтому и не уберегли… Не взяли под должную опеку в подозрительный момент. А когда я спохватился, то обнаружил лишь записку. Вот она!

На небольшой бумажке явно рукой Малыша было написано:

Вы нанесли урон нашей борьбе и за это будете наказаны. Ваше участие во взрыве дорогостоящей штаб-квартиры доказано. Через несколько часов Вы получите ультиматум — и будьте готовы его выполнить немедленно. Иначе мать Вашего ребенка, который так и не родится, будет доставлена Вам в виде отдельных маленьких кусочков… И не вздумайте сотрудничать с силами безопасности: конец для Вашей красотки будет еще более печальным!

— Да… — протянул я многозначительно, переводя взгляд на герцога.

Как все-таки легко заставить бояться даже самого сильного и мужественного человека. Даже такого, как Мишель Лежси. Вид его был жалок: сам дрожит, руки трясутся, а уж лицо!.. С начавшими переходить в черноту синяками и многочисленными травмами оно могло ввести в шок любого обывателя. Но обывателем мне становиться нельзя. Хоть я и пожалел убитого горем влюбленного до самой глубины души, но надо было все-таки выпотрошить из него солидные сведения. Если он, конечно, их имеет. Что ж, приступим!