Торжество жизни

Читальный зал — святая святых. Здесь запрещены разговоры даже шопотом, а тот, кто кашлянет, сконфуженно оглядывается по сторонам. Тихо-тихо в зале, только шелестят переворачиваемые страницы, поскрипывают перья, да первая весенняя муха звонко бьется о стекло.

Степан Рогов отложил книгу в сторону и обеспокоенно взглянул на часы.

«Где же Николай? — думает он. — Полулекарский экзамен не шутка: надо тщательно готовиться, а он прогулял уже четыре часа».

Недовольно сдвинув брови, Степан вновь погружается в чтение.

Кости, сочленения, мышцы… — все латынь, все на память…

«Но где же, в конце концов, Коля?»

Проходит еще час. Беспокоится уже не один Степан. Таня Снежко шепчет:

— Как по-твоему где он? Неужели забыл, что через два дня экзамен?

А еще часом позже, когда Степан и Таня уже были готовы отправиться на розыски, с грохотом распахнулась дверь читального зала.

— Друзья! — кричит с порога Коля, размахивал небольшой книжечкой в зеленом переплете. — Все пошло вверх тормашками! С ног на голову или с головы на ноги — не знаю!..

Заведующая библиотекой побагровела от негодования: впервые за много лет нарушен тщательно оберегаемый ею рабочий режим.

Но сегодня на Карпова не действует ее убийственный взгляд.

— Софья Ильинична, простите! Я должен всем объявить! Ребята! В магазине на Пушкинской продается вот эта книжица. Он вновь потрясает книгой в зеленой обложке. — Если не купите сейчас — будете бегать за нею по всему городу, как бегал я. Здесь написаны невероятные вещи: утверждается, что вирусы и микробы могут взаимно переходить друг в друга, что их можно превращать в кристаллы, что из абсолютно стерильных веществ можно выделить микроорганизмы!.. Э, да всего не расскажешь! Спешите, ребята!

Рабочей сосредоточенной тишины как не бывало. Студенты вскакивают с мест, подбегают к Карпову и, убедившись, что он не обманывает, опрометью бросаются к двери.

— А кто же автор? — кричит кто-то с порога. — Как название?

Перекрывая шум, Карпов в который раз повторяет:

— Зернов!.. Г. М. Зернов «Микроорганизмы».

Через несколько минут в зале снова водворяется тишина. Но на этот раз в нем почти никого нет. На столах в беспорядке разбросаны портфели, сумки, конспекты, книги. Заведующая библиотекой укоризненно качает головой. Карпов, сделав невинные глаза, оправдывается:

— Вот ей-богу, Софья Ильинична, больше не буду! Разве через сто лет. Ведь такие открытия бывают очень редко!..

Степан и Таня лихорадочно перелистывают книгу, и чем глубже они постигают ее смысл, тем больше проникаются к автору чувством уважения. Да, такие открытия бывают раз в сто лет.

— Послушайте, в чем дело! — горячо говорит Карпов Софье Ильиничне. — Сто лет назад Парижская Академия наук присудила премию знаменитому микробиологу Пастеру за то, что он доказал невозможность самозарождения жизни на земле в наше время. Почти сто лет считалось неопровержимым фактом, что если прокипятить в запаянном сосуде культуру микробов, то они погибают навсегда… И вот теперь советский ученый доказал, что, в конце концов, премия была присуждена Пастеру незаслуженно. Опыты профессора Зернова парадоксальны, невероятны: он берет культуру микробов, кипятит ее в течение суток, высушивает, обрабатывает ацетоном, растирает в мельчайшую пыль, смешивает с разведенной кислотой, кипятит вновь… И после всего этого он снова получает живые исходные микробы! Но пусть это кажется не таким уж удивительным, — в конце концов, микробы туберкулеза очень стойки, они могут долго выдерживать высокую температуру и воздействие кислот, — но утверждение о том, что все — буквально все! — микроорганизмы могут существовать в виде микробов и в виде вирусов?! А доказательство того, что все микробы и вирусы могут быть превращены в кристаллы?! А объяснение сущности вакцин и иммунитета?!

В тот же вечер студенты четвертой группы прочли книгу вслух и, ошеломленные, долго сидели молча. Наконец Лена Борзик робко спросила:

— Но объясните, друзья, как же теперь? Ведь Пастер доказал, что, прокипятив хирургические инструменты, мы не внесем в рану инфекцию при операции. А консервы? Ведь они-то все же не разлагаются!

— А, Пастер, Пастер! — пренебрежительно махнул рукой Коля Карпов. — Он задержал развитие микробиологии на сто лет!.. Правда, Степан?