Тоскана, нарисованная вином

Ко мне пришло понимание, что человек при желании может научиться всему. Что это просто удобно говорить: я не умею готовить или включать стиральную машинку. Проблема кроется не в «я не умею», а в «я не хочу, мне лень, и если что – у меня есть деньги, чтобы кто-то вкусно приготовил для меня обед». Кстати, Тоскана научила меня тратить деньги. Тратить их на то, что действительно нужно. Фабрицио оказался прав: мы справились своими силами и сэкономили на работниках. А со своей прежней философией я бы точно нанял целую толпу помощников на каждый виноградный ряд. Самому было бы лень заниматься, да и планировать я не умел. А теперь я научился планировать не только деньги, но и время. Раньше кроме писательства я ничего не успевал, зависая в соцсетях или в барах с друзьями. Теперь я успевал днем переделать с Фабрицио кучу самых разнообразных дел на ферме, а вечерами продуктивно писать книгу. Никогда в жизни я не имел на руках написанную рукопись в такие сжатые сроки. Она еще, конечно, не была готова для отправки редактору, но до финала осталась пара глав. А у меня еще два месяца в запасе.

Но что самое главное – в Тоскане я встретил настоящих людей. Со своими недостатками, но искренних, гордых, но душевных, преданных своим увлечениям и людям, которых они уважают. В Милане я подобного не встречал. Здесь все стараются быть такими, какими их хочет видеть окружение, стараются безукоризненно следовать моде, не только в одежде, но и в образе жизни и поведения. А это значит, что они утрачивают свою искренность, скрывают под маской, которая нравится общественности, свое истинное лицо. Я уехал отсюда, и мои местные друзья и знакомые почти сразу забыли о моем существовании. Значит, между нами и не было крепких связей и привязанностей. А в Тоскане у меня появилась семья…

Я улыбнулся. Как круто изменилась моя жизнь. Осталось поставить последнюю точку в прошлом и перевернуть страницу. Я подумал о Фабьяне. Как мы встретимся с ней завтра после нашего последнего разговора и после серьезного сближения на почве соавторства? Казалось, мы каждый раз будто перевоплощались: то играли роли равнодушных клиента и адвоката, то становились одним целым, сливались мыслями, воображением, чтобы написать общую историю. Мы словно обнимались и на крыльях вдохновения взмывали под облака.

Но завтра нам предстоит сыграть именно те, другие роли, которые я не переносил, с которыми мечтал распрощаться: роли чужих друг к другу людей. Проблема заключалась в том, что я не чувствовал в себе силы сыграть эту роль. Я не представлял, как мне абстрагироваться от своей безмерной симпатии к Фабьяне, забыть о нашем сближении душ, смотреть на нее, как на водителя трамвая: с полным безразличием.

На самом деле, я непрестанно боролся с желанием пригласить ее сегодня на ужин и провести вместе этот вечер. Но что-то меня останавливало. Какой-то странный голосок нашептывал мне, что сегодня не время.

****

Когда на следующий день я увидел Фабьяну в здании суда, у меня аж колени задрожали, и дышать стало трудно. Не то, чтобы она так поразила меня неземной красотой или еще чем-то, но я переволновался. Главное, что ее облик не сильно изменился со времен нашей последней встречи. Прическа была та же, одежда, возможно, тоже. Я не помню. Стиль, во всяком случае, такой же. Но у меня сердце в груди просто взбесилось. Я даже, как полный дурак, ничего вразумительного не мог ей сказать.

– Волнуетесь? – спросила она после того, как я односложно ответил штук на пять вопросов.

Еще бы я не волновался! Ее присутствие порождало внутри неконтролируемые и неподвластные разуму реакции. Я понять не мог, что на меня нашло. Наверное, град и разборки с Доменико даром не прошли для моей нервной системы.

– Конечно, – искренне ответил я. – Хочется покончить с этим разводом и начать новую жизнь, – выдал я наконец-то более или менее длинную и осмысленную фразу.

– Будем надеяться, что вы выйдете победителем из этого зала, – улыбнулась она, открывая передо мной дверь.

Эльда и ее защитница, судья и прочие официальные лица уже были там. Моя бывшая жена и ее адвокат в тот день почему-то очень напоминали ящериц. Первая облачилась в зеленое обтягивающее длинное платье, вторая – в костюм песочного цвета, и у обеих на лицах застыло выражение змеиной улыбки. И я почему-то сразу почувствовал, что мне это ничего хорошего не сулит. Потом перевел взор на Фабьяну. Она напоминала крошечную невинную птичку, которая не подозревала о засаде.

А атака последовала практически сразу. Едва судья огласил сумму алиментов, как встала ящерица в песочном костюме и заявила:

– Указанная сумма доходов фальшивая. Размер доходов синьора Мармуджи значительно больше. Они даже ферму позволили ему приобрести.

Фабьяна побледнела, а я сидел неподвижно, будто меня расплющило по земле мешком с кирпичами.

– Это неверная информация, – услышал я голос Фабьяны. В нем прозвучала только легкая дрожь, но в целом он остался ровным и спокойным. – Никакой фермы мой подзащитный не покупал.