Тостуемый пьет до дна

Но тут оказалось, что и Кухинке надо спросить разрешение у своего начальства. Короче, вопрос решился только когда мы были уже в экспедиции в Ленинграде.

Норберт приехал вместе с Леоновым, который играл соседа, и вечером, когда я вернулся со съемки, пришел ко мне в номер с бутылкой коньяка. Мы познакомились. (До этого я видел Кухинке только один раз, когда он стоял около своей машины.) Я сказал, что коньяк разопьем после того, как его отснимем. Он согласился, сказал, что он тоже во время работы придерживается такого принципа. И рассказал, что ехал в поезде в одном купе с господином Евгением Леоновым. И он удивлен, что такой популярный и знаменитый актер оказался таким простым, интеллигентным и скромным. Потом Норберт сказал, что ляжет пораньше, чтобы завтра быть в форме. Пожелал спокойной ночи. И ушел. Но его ночь, как выяснилось, не была спокойной.

Утром горничная спросила меня:

— Кто будет за стекло платить?

— За какое стекло?

— У этого, хиппи волосатого вашего.

Выяснилось, что бутылка коньяка не оказалась лишней, потому что Норберт, а с ним еще несколько членов группы все-таки отметили его приезд. А ночью Норберту стало жарко, он хотел открыть окно. Окно не поддавалось. Он дернул посильнее, и стекла вылетели.

Начали снимать мы нашего гостя со сцены в лесу. После вчерашнего вид у Норберта был соответствующий: глаза красные, руки трясутся. Я послал ассистента за водкой и сказал Норберту, что у нас традиция: когда актер снимается в первый раз, он обязательно должен выпить полстакана водки. И спросил у шофера такси, которое ко мне было прикреплено, есть ли у него стакан.

— Обижаете, — сказал шофер и достал из «бардачка» засаленный граненый стакан, к которому когда-то прилип кусок воблы.

Стакан вымыли, но вобла осталась. Ее можно было отодрать только напильником.

— Не обращайте внимания, — сказал шофер, — она многократно дезинфицирована.

Норберт выпил водку. И повеселел.

— Красивый лес, — сказал он.

Сцену снимали в Павловском лесу.

Как это часто бывает, начали снимать с конца — с крупного плана Хансена. (В тот день было очень пасмурно, и Вронский попросил, чтобы снимать начали с крупных планов.) Хансен должен был сказать: «Очень быстро — плохо понял».

Норберт сказал, что он готов.

— Мотор!

— Очень-быстро-плохо-понял, — слитной скороговоркой произнес он.

— Стоп! Господин Кухинке, все очень хорошо, но после «очень быстро» надо сделать небольшую паузу, — попросил я.

— Извините, я не знал.

— Не страшно. Снимем еще раз. Приготовились... Мотор!

Он опять так же:

— Очень-быстро-плохо-понял.

— Стоп! Господин Кухинке, надо немного не так. Вот послушайте, как я скажу. «Очень быстро», пауза — считаем: раз, два, а потом говорим: «плохо понял».

— Спасибо. Теперь я знаю.

— Мотор!

— Очень-быстро-раз-два-плохо-понял, — той же скороговоркой произнес он.

Это был первый кадр в жизни Норберта. Дальше он разобрался, что к чему, и никаких сложностей во время съемок не было. Сложность возникла, когда он снялся и должен был уехать.

Вечером заходит: рубашка расстегнута до пупа, волосы дыбом, очки искривлены, одного стекла нет. И спрашивает:

— Георгий, а где эта старая б... Леонов?

— Не знаю.

«Быстро мы его перевоспитали!» — удивился я.

А Норберт достает из кармана бутылку конька, наливает в стакан, выпивает и говорит:

— Тостуемый пьет до дна! (Реплика из фильма.)

Прошло четверть века, как снят фильм, а Норберта в России узнает каждый второй.

Леночка Судакова

Леночка Судакова выделялась из всей группы. Она была какая-то особенная — скромная, молчаливая, незаметная и преданная работе до предела.

На «Совсем пропащем» мы с Бубой как-то на рассвете, часов в пять утра, спустили на воду лодку и поплыли к камышам ловить рыбу. Смотрим — там, на берегу, как Аленушка Васнецова, сидит наша Леночка. Оказалось, она ходила в Каховку звонить с переговорного пункта в Москву. Если Леночка сомневалась, что телеграмма вовремя дошла до актера, она могла одна ночью десять километров идти до телефона, чтобы позвонить и проверить.

Меня Леночка знала очень хорошо, пожалуй, лучше, чем я сам. Она всегда знала наперед, какой эпизод я не буду снимать, какой буду переснимать и что вообще выкину при монтаже. И очень многое в моих фильмах получилось благодаря ее необыкновенно тонкому видению и интуиции. Так, она настояла, чтобы Бузыкина сыграл Олег Басилашвили (и это большая удача). И не только. В том же «Осеннем марафоне» мы с Володиным хотели, чтобы дядю Колю играл Леонов.

А Леночка сказала:

— Как скажете, Георгий Николаевич.

— Что тебе не нравится?

— Мне все нравится, только потом вы скажете, что Евгений Павлович должен играть соседа, потому что на дядю Колю его пригласили бы сто режиссеров из ста.

Леонов и сыграл соседа. И за эту роль на фестивале в Венеции получил приз. А фразы «хорошо сидим» и «тостуемый пьет до дна» произнес так, что их до сих пор повторяют.

Я благодарен Богу, что у меня была такая помощница.

Намного лучше стало

Финал фильма придумал художник Леван Шенгелия. У нас заканчивалось на крупном плане Бузыкина.

А Леван предложил:

— Пусть к нему зайдет профессор Хансен и они побегут трусцой.