Тот еще подарочек

— Не смей ко мне приближаться! — вдруг лепечет она и отступает. А ведь теперь девочка не на шутку испугалась. Это правильная реакция, а то слишком уж она воинственная и самоуверенная. Настигаю ее в несколько шагов, после небольшой борьбы с наслаждением скручиваю ей руки, разворачивая к себе спиной и крепко прижимая к груди. Всем телом чувствую, как стук ее сердца отдается у меня внутри.

— В чем дело, малышка? — страстно шепчу ей в самое ушко и покрываю влажными поцелуями ее божественную шейку, отчего сопротивление ее на пару секунд слабеет. — Предпочитаешь маменькиных сынков?

— Я тебе не малышка! А ну отпусти! — с новой силой рвется она. — Мелкий воришка мне уж точно не нужен!

— Не такой уж я мелкий, — ехидничаю я, подталкивая брыкающуюся в моих объятьях Нику к комоду с зеркалом. Она такая легкая, гибкая и горячая — все эти ее трепыхания только еще больше сводят меня с ума, особенно учитывая тот факт, что ее круглая упругая попка трется о мой член, когда она выкрикивает какие-то забавные ругательства в мой адрес. Бедрами я вжимаю ее в комод, а обе ее маленькие ручки мне с легкостью удается перехватить одной рукой, а другой я нетерпеливо расстегиваю свои джинсы, а затем задираю ее халатик. Наконец членом чувствую горячую кожу ее ягодиц, вжимаюсь в нее и ненасытно трусь, вдыхая аромат ее волос и любуясь ее отражением в зеркале. Она все еще пытается вырвать руки, но это только приводит к тому, что халатик сползает с ее плеча и обнажает пышные соблазнительно колышущиеся грудки с маленькими затвердевшими сосками. От одной только этой картинки можно кончить за секунду. — Да успокойся ты уже, — приказываю я, немного устав от борьбы. — Не собираюсь я тебя грабить, иначе ни за что бы не признался тебе во всем. Просто… мне показалось, что ты поймешь.

— Да с чего бы это?! — выкрикивает она, буравя мое отражение в зеркале ожесточенным взглядом.

— Во-первых, потому что ты умная и проницательная девочка. Я же вижу. Во-вторых, потому что ты по сути такая же как я — готова на многое пойти ради достижения своих целей и удовлетворения своих амбиций.

— Что?! Что?! В чем это я такая же?!

— Надеюсь, ты понимаешь, что трахаться с женатым мужиком — грешок ничем не лучше воровства.

— Но это не уголовное преступление! И это вообще не твое дело!

— Тут ты права, конечно, но как насчет законов нравственности? В другой стране и в другие времена такую как ты зеленоглазую рыжую распутницу сожгли бы на костре. Разве нет? — Я, наконец, пробираюсь рукой к низу ее плоского животика и нащупываю там маленький треугольничек мягких коротких волосков, а дальше — голые пухлые губки. От прикосновения к этим мягким шелковистым прелестям нас обоих, кажется, бьет током, и эта ведьма наконец-то перестает болтать, не найдя убедительных аргументов, извивается и, словно рыбка, жадно ловит ртом воздух. Отпускаю ее руки и начинаю ненасытно дразнить лаской ее груди, то нежно их сжимая, то едва заметно задевая и прихватывая соски. Ее ножки все еще упрямо сведены вместе, но это не помеха — ее голенькая киска настолько мокрая, что мои пальцы без труда проскальзывают спереди в ее сладкую щелку и могут делать там все, что мне заблагорассудится.

— Не тебе учить меня законам нравственности, — запоздало и совсем не убедительно парирует она заметно послабевшим голоском, и я прекрасно вижу в зеркале, как она наслаждается тем, что я с ней делаю, хотя какая-то ее часть все еще пытается противостоять соблазнам.

— Тогда поучу тебя трахаться… Пригодится в жизни… — едва заметно улыбаюсь я, и в моем голосе уже слышится хрипотца от возбуждения и волнения. — Хочешь медленно и нежно? Или быстро и жестко? — сладко шепчу в ее ротик, который так хочет, чтобы его поцеловали, но пока что все же не дается мне из упрямства и гордости. Взгляд златовласой красавицы в моих объятьях пьянеет от ласк, дыхание сбивается, а красивые белоснежные зубки впиваются в алые губки от нетерпения. Она льнет ко мне всем телом, царапает коготками мои руки, безрезультатно пытаясь подчинить их своей воле, и лепечет не очень внятно, но все еще воинственно: «Иди ты к черту!».

— Я так и думал, рыжая ведьма… — мой рот изгибается в дьявольской улыбке, руки крепко сжимают ее стан, и я всем телом наваливаюсь на нее, заставляя согнуться пополам и лечь на комод грудью. Ника тяжело дышит, чуть ли не стонет от переполняющей ее обиды поражения, но когда я направляю член в ее узенькую от перевозбуждения текущую щелку, прогибается в пояснице, приподнимая попку мне навстречу.

— Вот так, моя хорошая, — задыхаюсь я, дурея от кайфа и выпрямляясь.