Тот, кому за державу обидно

– Разумеется. Иначе я не задавала бы этот вопрос. Как-то вскоре после свадьбы Лешиному другу и сослуживцу Вите Петропавловскому присвоили звание капитана, и он пригласил нас в кафе. День был жаркий, от угощения крепким спиртным мы отказались. Выпили шампанского, собирались уходить, когда в кафе забрели два сильно подвыпивших амбала и прицепились ко мне и жене Виктора. Мужья попытались было поставить их на место, но не тут-то было.

– Убирайтесь! – заявил один. – Это наши путаны. – И обхватил меня руками. Леша, разумеется, не стерпел, врезал ему, освобождая меня. Завязалась драка. Вовремя подоспела полиция. Забрали всех в отделение. Там затеявших скандал пьяниц отпустили – оказались их знакомые, а наших мужей задержали; позвонили в комендатуру и просили забрать пьяных офицеров. Наши объяснения и слушать не стали. Как после этого можно уважать таких слуг закона?

– Вот вы и пришли к тому же выводу: уважение надо заслужить. И дело это не простое, не каждому удается.

Ольга остановилась.

– Вот здесь я живу. Чаю или кофе желаете?

Николаю Васильевичу спать совсем не хотелось, непонятная волна юношеского азарта, желание побалагурить, совершить что-то необычное, вплоть до того, чтобы оказаться в кровати с этой милой, одинокой вдовушкой, овладело им, и он ответил с усмешкой:

– Желаю. Если это не затруднит вас.

– Нисколько. В моей квартире давно не было мужчин. Даже запах стал забываться.

«Откровенный намек», – понял Николай Васильевич. А что, разве он не мужчина? И Татьяна разве не изменяла ему? Так что угрызение совести мучить его не будет.

– Серьезный аргумент, – пошутил Николай Васильевич. – Я к вашим услугам.

Небольшая двухкомнатная квартира Ольги произвела на него приятное и располагающее впечатление, будто он бывал уже здесь не раз, и он с умилением рассматривал книжный шкаф с фолиантами классиков, простенький сервант с фарфоровыми чашечками и хрустальными рюмками, две крупные фотографии в багетовых рамках на стене, Ольги и авиационного капитана, ее мужа.

Ольга орудовала на кухне, гремя посудой. Он наблюдал за ней сквозь открытую дверь. Переодетая в легкий цветастый халатик, она выглядела еще симпатичнее и стройнее; невольно взгляд его останавливался на красивых ногах, и сердце учащенно застучало, он еле сдерживал себя, чтобы тут же не ринуться к взволновавшей его женщине и не овладеть ею. Разозлился на себя: с каких это пор он стал несдержанным и распущенным. Не хватало, чтобы получить пощечину и постыдно удалиться.

Наконец Ольга позвала его:

– Прошу. Чай, кофе на столе.

Он поднялся и прошел в кухню. На столе стояли кофейник, из носика которого шел пар, миниатюрные чашки в блюдцах, сахарница с кусковым сахаром и тарелочка с печеньем.

– Извините, у меня по-простому, без деликатесов – одну меня вполне устраивает. Но бутылочка коньяка припасена на всякий случай, если желаете с кофе…

– Желаю, – сказал он решительно. Чего уж тут строить из себя этакого моралиста, коль пришел к одинокой женщине понятно зачем. – И давайте выпьем с вами за дружбу, за то, чтобы впредь мы говорили друг другу «ты», понимали друг друга и скрашивали досуг в минуты печали.

– С радостью принимаю ваше предложение. Наливайте.

Он откупорил бутылку, налил почти полные рюмки и, подняв свою, сказал с вдохновением:

– За нас, прекрасный наш союз!

Они чокнулись и выпили до дна. У Ольги перехватило дыхание, она, закрыв глаза, глубоко вдохнула полной грудью и подалась к нему. Он обнял ее, поцеловал и, почувствовав, как она прильнула к нему, подхватил на руки и понес в спальню.

Пробуждение

Он проснулся, едва забрезжил рассвет (да и спал ли он?), глянул на светящийся циферблат своих наручных часов – еще не было и пяти, – вспомнил, где он, и от неудовольствия помотал головой. Спустил с кровати ноги, глянул на лежавшую рядом голую Ольгу и мысленно ругнул себя. Невольно вспомнился еще с детства запомнившийся стих: «…Занес же вражий дух меня на распроклятую квартеру!» Хотя квартира тут ни при чем. И Ольга. Просто какой-то зыбкий туман заполнил его душу, испортив настроение. Перепил, что ли? Да нет, он хорошо знал свою меру и умел вовремя остановиться. И все-таки холодок к Ольге все сильнее ощущался в груди. Он пытался разобраться в себе и не мог. Как женщина она была превосходна – темпераментна, нежна, ласкова, а вот какой-то ветерок пробежал между ними. Что это такое, он пока понять не мог.

Проснулась и Ольга. Сладко потянулась, взяла его за руку и спросила с улыбкой:

– Ты уже собираешься уходить?

– Пора. Ты же не хочешь, чтобы соседи видели меня. – И он вспомнил, что за ветерок пробежал между ними. После жарких страстей и поцелуев, когда они лежали, утомленные и насытившиеся наслаждением, Ольга вдруг смущенно попросила:

– Только, пожалуйста, не проговорись Олегу, что ты ночевал у меня.