Тот, кто любит...(СИ)

Неожиданное примирение с дочерью, ее согласие переехать из пансиона, известие о внуках озарили ее жизнь подобно разноцветным театральным прожекторам, умело сведенным светотехником на главной героине, и леди Эскотт, пребывавшая уже не

первый год после бегства последнего мужа в тоске и депрессии, внезапно воспарила, как символическая надувная фигура над стадионом. В ее жизни вновь что-то происходило! На нее вновь обращали взгляды! Корделия видела, что ее мать едва не лопается от желания немедленно устроить всегалактическую онлайн-конференцию и оповестить всех когда-либо ей знакомых, что вот сейчас в ее доме находится ее дочь — Корделия Трастамара Геральдийская, глава холдинга «Медиатраст», владелица контрольного пакета акций «DEX-company», и находится здесь со своим уникальным потрясающим киборгом, который такой и есть, как о нем пишут, и даже лучше. И она бы сделала это, если бы Корделия еще в пансионе не пригрозила ей самыми страшными карами (снять с довольствия раз и навсегда).

— Учти, мама, если в окрестностях твоего дома… если в окрестностях Фалелеса появится хотя бы один журналист… И подружке своей Клаудии передай! — И добавила тихо, страшно и задушевно: — Разорю.

А Мартин, чтобы усилить эффект, инфернально сверкнул глазами и скрутил в узел ложку. Леди Эскотт торопливо кивнула. Корделия сделала лицо попроще и дала пояснение к предшествующей реплике:

— Когда уеду, тогда всем и расскажешь. Мы тебе голографии оставим.

Они снова сидели бок о бок и прислушивались. Ни единого звука снаружи не доносилось. Корделия поймала себя на чувстве внезапного горького сожаления. Это сожаление, и прежде ее посещавшее, перемежалось с приступами гордости и восхищения, того самого, опьяняющего, возносящего, которые она испытала накануне, глядя на бесшумно возникшего в гостиной Мартина. Светлая грусть впервые посетила ее, когда Мартин однажды утром самостоятельно покинул их квартиру на Новой Москве и отправился за покупками. Это был его первый опыт взаимодействия с миром, с людьми без посредника и защитника. Он справился сам. Без нее. И с тех пор он уходил все чаще. А она ждала. Она им гордилась, гордилась его отвагой, его решимостью. И втайне замирала от страха. Он больше в ней не нуждается. Он ей не принадлежит. Она этого и добивалась, к этому стремилась, к его независимости и автономности. Так почему же ей страшно?

Корделия сделала над собой усилие и отогнала мрачные мысли. Она не будет играть в «Умную Эльзу». Хватит. Неожиданно в вирт-окне домофона возник Мартин. Корделия вздохнула с облегчением, а Катрин бросилась открывать. Киборг вошел стремительно и сказал:

— Мне нужны одеяло и скотч.

— Что? — не поняла Катрин. — Виски?

— Все-таки кого-то съел, — пробормотала Корделия. — Мама, скотч это такая липкая лента.

Катрин застыла в нерешительности. Похоже, что бытовые мелочи в таких незначительных масштабах редко оказывались в сфере ее интересов.

— Я сам посмотрю, — сказал Мартин и скрылся на кухне.

Скотч он нашел. Розового цвета с блестками.

— Гламурненько, — хмыкнула Корделия.

Катрин захлопала в ладоши.

— Ах это… Да, да, эту волшебную ленту мне подарил кузен Филипп. Помнится…

— Мама, потом.

Вместо одеяла Мартин прихватил свой спальный мешок. И снова исчез.

— Зачем ему мешок? — с тем же благоговейным ужасом спросила леди Эскотт. Глаза ее сияли.

— Поймал кого-то, — спокойно пояснила Корделия.

— А кого?

— Сейчас узнаем.

Где-то вдалеке послышалась возня. Затрещали кусты. Но длилось это недолго. Вновь наступила тишина. Вновь тихий плач. Но даже не плач, а приглушенный скулеж. Это была бесконечная, бессвязная жалоба, перемежаемая стонами и всхлипами. И эта жалоба приближалась. В вирт-окне вновь появился Мартин. На плече у него лежал какой-то объемистый тюк. Когда Катрин впустила его в дом, Мартин втащил этот внушительный, в человеческий рост, сверток и прислонил к стене. Сверток являл собой наполненный человекоподобным содержимым спальный мешок, аккуратно перевязанный скотчем. Из отверстия торчала голова. И эта голова издавала хныканье и скулеж. Корделия невозмутимо наблюдала за происходящим. Катрин прикрыла рот рукой.

— Кто это? — спросила она.

Корделия поднялась, намереваясь приблизиться, но Мартин сделал предостерегающий жест.

— Не подходи.

— Мартин, кто это?

Человекообразное содержимое мешка продолжало всхлипывать. Корделия разглядела грязные, свалявшиеся волосы, залитое слезами изможденное лицо. Торчащие скулы, запавшие глаза. Цвет кожи — землисто-серый. Потрескавшиеся губы шевелились. Корделия различила слова.

— Голодный… голодный… Кеша голодный… Кеша голодный…

И тут же ровная механическая речь.

— Критически низкий уровень энергоресурсов. Возможно отключение.

И снова всхлип.

— Голодный… голодный…

Корделия в изумлении уставилась на Мартина.

— Так он…

— Да, киборг.

Корделия обернулась к матери.

— Мама, быстрей, горячий сладкий чай. Сахара побольше.

Катрин порысила на кухню.

— Он… DEX?

— Нет, Irien, — ответил Мартин.

— Irien? Этого только не хватало!

Irien продолжал всхлипывать.

— И это еще не все, — продолжал Мартин.