Тот, кто называл себя О.Генри

Против Кида имелись тяжелые улики. Раз в воскресенье он отправился с товарищами купаться на реку Сойото. Домой он вернулся один. Он не мог сказать, куда пропал его товарищ. Три недели спустя далеко в низовьях реки, в тине, нашли тело. Опознать труп не представлялось возможным. Все лицо было съедено рыбами.

Родители пропавшего явились в морг. Они осмотрели останки, нашли на разложившемся теле родимое пятно и заявили, что это и есть их сын. Кида арестовали. На суд вызвали свидетелей. Те показали, что видели в день исчезновения на берегу Сойото двух мальчиков — и один из них был Кид. Мальчики якобы ссорились. Кид схватил своего приятеля за руку и потащил к реке с криком: «Вот погоди, я тебя брошу в воду!» Эти слова слышали двое мужчин и женщина. Кид был осужден на основании косвенных улик.

— Я достал для вас пропуск на казнь Кида, — сказал Эль Портеру накануне.

Билл посмотрел на Дженнингса.

— Неужели это случится, Эль?

— Конечно. И я должен присутствовать при казни и составить акт. Это одна из обязанностей секретаря начальника тюрьмы.

Билл долго раздумывал. Потом покачал головой.

— Простите, полковник. Благодарю вас за ваши старания, но я не могу пойти на казнь. Я скоро освобожусь. Для меня достаточно и того, чего я насмотрелся раньше.

…Эль отправился в отделение смертников один.

Кида привели в камеру, где совершалось электрокутирование, два стражника. За ними шел священник, читая нараспев по открытой библии. Лицо Кида было словно вылеплено из глины. Веснушчатый нос торчал как-то неестественно. Глаза были широко раскрыты. Подбородок трясся так, что отчетливо было слышно, как стучали зубы. Стражник налил стакан виски и протянул его Киду. Это было принято — подбодрить человека перед последней встряской.

Кид оттолкнул стакан.

— Мне ничего не надо, спасибо.

Он наклонил голову, и Эль увидел большое, круглое, чисто выбритое пятно на макушке. Его подвели к стулу, усадили, притянули руки ремнями к подлокотникам, а к голым икрам ног и к голове приложили медные электроды.

Начальник тюрьмы подошел к Киду и назвал его по имени.

— Сознайтесь, Кид, — сказал начальник.

Кид долго смотрел на него, словно не понимая вопроса. Наконец пробормотал:

— Я не виновен. Я не убивал его.

— Хорошо, — сказал Дэрби, прошел за перегородку и повернул рубильник. Синеватое пламя метнулось вокруг головы Кида, опалив ему волосы. Тело дернулось, выгнулось дугой и, обмякнув, упало в кресло.

Дэрби повернул рычаг обратно и, не глядя на окружающих, вышел из камеры.

«…Хорошо, что Портер вскоре освободился, — вспоминал позднее Эль. — Когда истина выплыла наружу, Портера уже не было в тюрьме.

Газета „Спешная почта“ опять вернулась к этой истории, изложив все обстоятельства дела. Мальчик Боб Уайтни, тело которого, как предполагали, выбросила Сойото, нашелся в Портсмуте. Он попросту в тот день сбежал из дому и уехал к своей двоюродной тетке. Он написал оттуда своей матери. Он ничего не знал о казни Кида».

Последний день предпоследней недели был вычеркнут из самодельного календаря. Биллу Портеру оставалось пробыть в тюрьме семь дней.

Когда он приходил в почтовую контору, Дженнингс и Рэйдлер уже поджидали его. Ему пододвигали единственный удобный стул и ставили под ноги скамеечку. Они собрали для Билла целую кучу памятных вещиц. Фотографии некоторых арестантов, стальную цепочку для часов, сделанную в механических мастерских, деревянный портсигар и еще кое — какую мелочь.

— Спасибо, друзья! — сказал Билл, разглядывая подарки. — Я всегда буду помнить, что за этими стенами бьются два добрых сердца. Я выразился тривиально, но, право, в эту минуту я не мог выдумать ничего подходящего. Простите меня.

Рэйдлер поднес кулаки к лицу и пробормотал:

— О, дьявол, почему бывают на свете такие люди? Почему мне, недостойному, себялюбивому, ленивому человеку, достались такие спутники? Почему я ничем не могу отплатить им за все, что они для меня сделали?

— Успокойтесь, Билли, — сказал Дженнингс. — Бог знает, что делает. Мы в его власти. Портер, я хочу дать вам совет. Надеюсь, вы разрешите? Я прошу вас об одном: запомните все, что вы здесь видели, ибо все, что творится здесь, неповторимо. Никогда и нигде на земле больше вы не увидите преисподней. Она здесь во всей мерзости и величии ужаса своего… Мне жаль, что ваше перо не расскажет об этом людям. Но я клянусь вам, Портер: если счастливый случай поможет мне выбраться на волю, я напишу свою книгу[6]. Я всему свету расскажу о нашей жизни в каторжной тюрьме Огайо. Благословите меня!

Билл, смеясь, поднял руку и перекрестил Дженнингса.

— Ну что же, путь добрый. Пишите. Только с одним условием: первым редактором вашей книги буду я.

— Согласен. А теперь, Портер, скажите, что вам еще нужно. Не забудьте, что я секретарь Дэрби и в моей власти не только канцелярские стулья.

Билл улыбнулся.